Талисман любви
Шрифт:
– И я рада, что приехала. Жаль, мне самой не пришло это в голову. У тебя замечательная подруга.
Мэй озадаченно посмотрела на Дженни.
– Тобин очень волнуется за тебя.
– Это она позвонила тебе?
Дженни кивнула:
– Да. Не сердись на нее.
Мэй посмотрела в глубину сарая. Тобин стояла рядом со столиком для чая и беседовала с посетителями, показывая им альбомы с коллекцией платьев. Как и Мэй, Тобин исполнилось тридцать шесть лет, она была женой и матерью. Но ее глаза оставались яркими и живыми, движения легкими. Совсем как у той маленькой
– Спасибо тебе за джем и за все остальное, – сказала Мэй, обнимая на прощание Дженни.
Как только клиентов поубавилось, Мэй направилась под навес. Свет, просачиваясь через трещины, превращал паутину в серебро. Паутина липла на лицо и волосы, но Мэй была деревенской девочкой и спокойно сняла паутину.
Велосипеды со спущенными шинами простаивали без пользы у стены.
Буксируя первым свой, потом велосипед Тобин, Мэй накачала шины стареньким ручным насосом. Она с трудом могла вспомнить, когда они в последний раз катались. Посмотрев на сарай, она увидела, что Тобин наблюдает за ней из окна. Мэй прислонила велосипеды к сараю, вошла внутрь и протянула Тобин ее куртку.
– Одевайся. Давай покатаемся.
– Мне еще надо зарегистрировать эти заказы, – сказала Тобин, быстро пролистав стопку бумаг на своем столе.
– Не волнуйся, – подоспела тетушка Энид. – Седлайте свои велосипеды, и удачи вам. Я удержу форт.
Тобин молча последовала за Мэй.
Рванув вперед, Мэй закрутила педалями, и гравий захрустел под ее шинами. Потом она отпустила педали и спустилась под уклон маленького холма, а дальше – через луг.
Новые листья трепетали на ветру и блестели на солнце, затеняя узкую дорожку. Мэй яростно крутила педали, прибавляя скорость. Тобин молча держалась сзади. Они следовали своим маршрутом, по которому ездили уже тридцать лет. По дороге через фермы, мимо маленького ручья, по мосту, мимо водопада и через Кроуфорд-хилл.
Глаза Мэй слезились от ветра. Она задумалась над вопросом, сколько сотен раз они с Тобин проделывали этот путь, и она подумала о дорогах, которые они сменили, и дорогах, которые остались без изменения. Она думала о секретах, которыми они делились, как доверяли друг другу все, о чем остальные даже не подозревали.
Они проехали мимо упавшего дерева, где однажды решили попробовать закурить; заброшенного сельского дома, где они стали «кровными сестрами», уколов кончики пальцев иголкой и смешав кровь. Луг, где Мэй впервые поцеловалась; узкий тупик между изгородями, где Тобин впервые отдалась Джону. Когда они подъехали к киоску с мороженым, Мэй махнула рукой и заехала на песчаное место для стоянки автомобилей. На песке ее занесло, протащило ярдов десять, и она упала.
– Мэй, с тобой все в порядке? – Тобин опустила велосипед и подбежала к подруге.
– Думаю, да. – Мэй изучала содранную кожу на запястьях.
Она порвала джинсы, все ноги были в песке.
– Ой-ой.
– Да у тебя кровь. – Тобин уже вытаскивала платок из заднего кармана.
– Дай я сама.
Но Тобин не позволила. Она опустилась рядом на колени и стала методично очищать ранки, промокая кровь.
– Ну
– Ты позвонила Дженни?
– Я волновалась за тебя. Ты не стала бы говорить со мной, но я понимала, что тебе нужно с кем-то поговорить.
Мэй смотрела на макушку своей подруги. В густых коротко остриженных темных волосах солнечные лучики высвечивали серебряные нити. Как время пролетело: только вчера им было всего двенадцать. Мэй почувствовала, как дамба внутри прорвалась, и она разрыдалась.
– Все будет хорошо. – Тобин обняла Мэй.
– Непохоже, – сквозь слезы призналась Мэй.
– Ты и не в такие переделки попадала раньше, и ничего, справлялась, – попыталась пошутить Тобин. – Каких только содранных коленок не бывало…
– Мой муж ушел, Тобин, – задыхаясь от рыданий, выдавила Мэй. – Я поехала в тюрьму, скрыв это от него, и он ушел.
– Он вернется. Он любит тебя. Да и как тебя не любить? Он хороший человек, иначе ты не полюбила бы его.
– Я влюблялась и в Гордона Роуда, – напомнила ей Мэй.
– Не вышла бы замуж, я хотела сказать. Ты не вышла бы замуж за Мартина. Ты права: в твоем любовном списке есть просто примечательные типажи.
– Это только ты знаешь.
– Но теперь ты говоришь с Дженни…
– Она знает Мартина очень давно, еще до меня… – попыталась объяснить Мэй. – Она знает всю историю его жизни. Все мелочи, все подробности. Об отце, первой жене, Натали… Мне приходится чувствовать себя виноватой, вскрывая старые семейные тайны. Для Мартина это важно – он не пускает других в свой мир.
– Но как я пойму все это, если ты ничего не говоришь мне? Разговаривать с твоей лучшей подругой – вовсе не значит предавать мужа.
– Для меня все слишком ново, – призналась Мэй. – И я замужем за человеком, у которого тяжелый большой багаж.
– Клянусь, у нас у всех есть что упаковать в багаж. Мэй кивнула, вытерла кровоточащее колено и посмотрела в глаза Тобин.
– Я не хочу потерять нашу дружбу.
– Я тоже. – Тобин не отвела глаз. – Можно я скажу тебе что-то?
– Конечно.
– Он хочет вернуться. Не важно, что у вас там произошло, он этого не желал.
– Откуда ты знаешь?
– Я ведь была на вашей свадьбе, Мэй. Я слышала, как он произносил свою клятву. Эта клятва имела для него смысл. Я знаю это. Иди и притащи его домой за волосы.
Они обнялись, потом как по команде отодвинулись друг от друга, и обе посмотрели в сторону павильона с мороженым. Небольшое белое здание стояло на этом месте целую вечность. Все та же семья владела им все это время и делала мороженое еще до их рождения.
– Готова съесть рожок?
– Первый в этом году.
– Пошли. – Тобин помогла Мэй подняться на ноги.
Стараясь не опираться на больную ногу, чувствуя руку подруги на поясе, Мэй встала у окна. Мир начал казаться огромным, когда в нем появилась надежда и возможность. Тобин заказала себе ваниль, Мэй – ореховый с кленовым сиропом и с шоколадной крошкой. Кое-что в этой жизни никогда не менялось.