Талисман мумии

Стокер Брэм

— Малкольм, ты говорил мне о смертях, которые последовали по приказу бедной Царицы; может быть, виновных справедливо наказали за промедление при выполнении её приказов и искажение поставленной ею цели. Не думаешь ли ты, что ставя вопрос так; как ты сделал, ты был несправедлив? Кто бы не сделал того же на её месте? Вспомни, ведь она боролась за свою жизнь! За жизнь, за любовь и все великолепные возможности того туманного будущего в неизвестном мире Севера, который был столь привлекателен для неё! Не думаешь ли ты, что она, обладающая всеми знаниями своего времени, со всей великой и несокрушимой мощью своей натуры, имела надежды распространить более широко великолепные знания своей души! Что она надеялась привести нас к завоеванию неизвестных миров и использовать для благоденствия своего народа все, что она завоевала во время сна, смерти и времени, все, что могло быть разрушено безжалостной рукой убийцы или вора. Если бы это был ты,

в таком случае ты не стал бы сражаться, используя любые средства, чтобы достигнуть объект своей мечты и цель всей жизни, если бы твои возможности возрастали неуклонно в течение всех этих бесконечных лет? Можешь ли понять, что активный мозг находился в покое во время этих всех мрачных столетий, в то время, как её смертное тело, спелёнутое всеми этими защитными тканями, уберегающими от природного воздействия и предписанными религиозными обычаями и наукой её времени, это измученное тело ждало назначенного часа, в то время как её душа свободно летала от одного мира к другому между безграничными звёздными областями? Получила ли она какие-то знания от этих звёзд, мириад звёзд; если получила она свои уроки от звёздного мира, то мы следуем по великолепному пути, который она и её люди наметили для нас, когда они посылали нам свои крылатые изображения, кружащиеся вокруг ламп в ночи!

Здесь она замолчала, совершенно обессиленная волнением, по её щекам бежали слезы. Я сам был тронут настолько, что не мог выразить свои чувства словами. Это в самом деле была моя Маргарет, и, сознавая её присутствие, моё сердце забилось сильнее. Моё счастье породило смелость, и я осмелился сказать теперь то, что, боюсь, было бы невозможным раньше: что-то могущее привлечь внимание мистера Трелони к предположению, что я вообразил о двойном существовании его дочери. Взяв руки Маргарет и целуя их, я сказал её отцу:

— Ну что вы скажете, сэр! Она не смогла бы сказать об этом более красноречиво, если бы даже сам дух Царицы Теры был с нею, чтобы вдохновить её и навести на эти мысли

Ответ мистера Трелони просто ошеломил и удивил меня. Он доказал мне, что тоже прошёл точно такой же путь размышлений, как и я сам.

— А что, если это так и было, если так оно и было! Я хорошо знаю, что душа её матери живёт в ней. Если в ней жил дух этой великой и удивительной Царицы, она не стала бы для меня менее дорогой, она стала бы мне дороже вдвое! Не бойтесь её, Малькольм Росс; по крайней мере, не остерегайтесь её в большей степени, чем всех остальных из нашей группы!

Маргарет подхватила тему разговора так быстро, что её слова казались продолжением слов её отца.

— Не опасайся меня особенно, Малькольм. Царица Тера знает все и не причинит нам вреда. Я так же уверена в этом, как и в том, что совершенно потерялась в глубинах моей собственной любви к тебе!

Было нечто в её голосе настолько странное для меня, что я быстро поглядел ей в глаза. Они были ясными, как всегда, но отделяли от меня тончайшей вуалью внутреннюю мысль, как глаза льва, помещённого в клетку.

В этот момент в комнату вошли двое других мужчин, и тема беседы сменилась.

Глава 18. Урок «Ка»

В тот вечер мы все рано улеглись спать. Следующая ночь должна была быть беспокойной, и мистер Трелони думал, что мы должны подкрепить свои силы сном, настолько продолжительным, насколько позволяют нам обстоятельства. День тоже должен быть заполнен работой. Все, связанное с Великим Экспериментом, должно было быть завершено, чтобы мы, наконец, могли не беспокоиться о неожиданных погрешностях в своей работе. Конечно, мы договорились о вызове дополнительной помощи, в случае, если таковая понадобится, но я не думал, что кто-либо из нас всерьёз ожидает возникновения опасности. Конечно, мы не страшились такой опасности, как нападение, которого мы боялись во время долгого транса мистера Трелони, когда пришлось организовывать специальную охрану в Лондоне.

Что касается меня самого, я ощущал странное чувство освобождения. Я принял течку зрения мистера Трелони, что если Царица в самом деле была такой, какой мы её себе представляли — такой, какой мы её приняли на веру, — то не было никакого сопротивления с её стороны; ведь мы выполняли её желания до самого, конца. Так что у меня было хорошее настроение, гораздо лучшее, чем раньше, когда я считал, что это невозможно для меня в сложившихся обстоятельствах; но появились другие источники беспокойства, которые никак не выходили у меня из головы. Главной среди них было странное состояние Маргарет. Если и вправду её личность вела двойное существование, что может произойти, когда два этих существа сольются в одно? Снова и снова, и снова я перебирал в уме все возможные варианты до тех пор, пока чуть не начал вскрикивать от нервного беспокойства. Для меня не служило утешением воспоминания о том, что сама Маргарет была удовлетворена таким своим существованием, а отец с

ним покорно согласился. Любовь, что ни говори, чувство эгоистическое, она отбрасывает чёрную тень на все что угодно, если она стоит между этим «всем» и светом. Я, кажется, уже начал слышать, как стрелки движутся вокруг циферблата, видел, как тьма превращается в полумрак, а полумрак в серый цвет и серый цвет — в свет; и все это происходило без пауз и помех, усиливая жалкое состояние моей души. Наконец, когда стало возможным достойно и без страха потревожить других встать, то я без промедления этим и воспользовался. Крадучись, прошёл по переходу, чтобы убедиться, что все остальные в полном порядке, — накануне мы условились, что двери каждой комнаты оставим слегка приоткрытыми, так, чтобы любой тревожный звук был бы слышен беспрепятственно и издалека.

Все спали. Я мог слышать равномерное дыхание каждого спящего, и сердце моё радовалось, что эта ужасная ночь закончилась благополучно. Когда я преклонил колени в порыве благодарственной молитвы в своей комнате, то в глубине собственного сердца ощутил, наконец, меру моего страха. Я прошёл через весь дом к выходу и спустился к воде по длинной лестнице, вырубленной в скале. Заплыв в холодное чистое море привёл в некоторый порядок мои нервы, и я снова стал самим собой.

Когда я шёл обратно вверх по лестнице, то мог видеть яркий солнечный свет, который поднимался у меня из-за спины, золотя скалы, лежащие на противоположной стороне залива. И все же настроение моё было несколько тревожным. Все выглядело слишком ярким, как бывает иногда перед самым штормом. Остановившись для того, чтобы ещё раз насладиться открывшимся передо мной простором, я почувствовал прикосновение к плечу чьей-то мягкой руки. Обернувшись, я увидел, что рядом со мной стоит Маргарет, Маргарет, такая же ясная и сверкающая как окружающий нас свет утреннего солнца! В этот раз это была моя Маргарет: моя прежняя Маргарет, безо всякого сплава с кем-то другим, и я почувствовал, что, по меньшей мере, этот последний и фатальный день начался прекрасно.

Но увы! Радость была недолгой. Когда мы вернулись в дом после прогулки по скалам, возобновилась картина вчерашнего дня: мрачность и беспокойство, надежда, воодушевление, глубокая депрессия и апатическая отстраненность.

Но перед нами был ещё один рабочий день; все дружно принялись трудиться, с энергией, которая несла нам утешение.

После завтрака мы собрались в пещере, где мистер Трелони повторил снова, в том же порядке, расположение предметов, находящихся в нашем распоряжении, объясняя нам при этом, почему каждый предмет находится именно на данном месте. Он принёс с собой огромные свёртки бумаги, на которых были отображены масштабированные планы помещений, знаки и рисунки, которые он восстановил, пользуясь грубыми зарисовками, сделанными им самим и Корбеком. Как он пояснил нам, эти бумаги содержали копии всех иероглифических изображений на стенах, потолках и полах гробницы в Долине Мага.

Мистер Трелони рассказал нам и о других определённых вещах, которые не были изображены на картах. Например, что полая часть стола точно соответствовала дну Волшебной Шкатулки, — видимо, углубление в столе было сделано специально для хранения шкатулки. Соответствующие ножки этого стола были обозначены на полу урэями [6] различной формы, причём голова каждого животного смотрела в направлении подобного урэя, повторенного на круглой ножке стола. Кроме того, он рассказал нам, что мумия лежит на приподнятой части дна саркофага, видимо, по форме соответствующей её фигуре, головой к западу, а ногами к востоку, в соответствии с направлениями потоков в земле.

6

Урэй — изображение змеи на короне фараона.

Если это было сделано намеренно, — сказал он, — а я предполагаю, что это именно так и было задумано, использовавшаяся сила имела какое-то отношение к магнетизму или электричеству, или к тому и другому. Возможно, какая-то другая сила использована, например, элганация радия. С последним я производил эксперименты, но только с очень малыми количествами, какие мне удалось достать: так или иначе, я абсолютно уверен в том, что камень, из которого сделана шкатулка, абсолютно не поддаётся влиянию этой силы. Должны быть в природе материалы, не поддающиеся такому воздействию. Кажется, радий не проявляет своё воздействие, когда его помещают в смесь дёгтя с цинковой обманкой, и, несомненно, существуют другие подобные субстанции в природе, в которые его можно заключать. Возможно, они принадлежат к классу «инертных» элементов, открытых или отобранных сэром Вильямом Рамзаем. Шкатулка сделана из аэролита, в котором, возможно, содержатся неизвестные нам элементы. Поэтому вполне вероятно, что в ней могут быть заключены некие мощные силы, которые высвобождаются в тот момент, когда шкатулку открывают.