Талисман на любовь.Трилогия
Шрифт:
Стефания же недовольно потребовала, не слушая подвываний и униженного поскуливания Дерека:
— Ну? Что-то я не слышу извинений. Долго мне еще ждать? Или тебе мало? Может добавить? — тело молодого сайла снова пронзила черная молния. Он попытался вырваться, но захват княжны не позволял ему даже встать с колен, не говоря уж о большем…
Происходящее совершенно перестало нравится Валенсии, такой жестокости и склонности к садизму она от подруги совсем не ожидала. Но и вмешаться в экзекуцию леди Петерширская не торопилась — от шока у молодой леди отнялся язык, и её как будто парализовало, поэтому она продолжала смотреть широко открытыми
Дерек между тем осознал, кто в данной ситуации является хозяином положения и, рыдая от боли, унижения и бессилия, принялся униженно стонать:
— Стэф, прости меня. Прости, если я чем-то тебя задел или обидел…
— Ну нет! — воскликнула Стефания, недовольно сдвинув брови к переносице — Так не пойдет! Извиняйся как следует! Что это за извинения такие, если ты сам не понимаешь за что извиняешься? — тут девушка усилила нажим на руку, и бедный молодой сайл снова взвыл от боли:
— Что?! Что ты от меня хочешь?! Я же извинился!!!
— Плохо извинился. Мне не понравилось — капризно хмыкнула княжна — Попробуй еще раз, дорогой. Что такое? — притворно-сочувственно вздохнула магичка — Ты не помнишь за что должен извиниться? Ну так я тебе напомню, милый — злорадно добавила она — Помнишь, как ты всё время унижал меня в присутствии своих друзей и незнакомых сайлов, рассказывал обо мне небылицы. Неужели не помнишь? А как ты заставлял меня прикрывать твои походы по другим девкам, чтобы твой отец ничего не узнал, тоже не помнишь? А я ведь была твоей невестой, считаешь мне не было обидно?! А тот случай с пожаром в вашей сокровищнице, когда мне пришлось взять на себя всю твою вину тоже не помнишь?!! — во время своей ядовитой речи до крайности взбешенная девушка продолжала усиливать нажим на руку ксента, и он в отчаянье закричал:
— Помню! Помню!! Умоляю, прости меня, Стеф!! Я всё понял! Я ужасно с тобой обращался, но этого больше никогда не повторится!! Обещаю!! Я исправлюсь, только отпусти!!! Ну, пожалуйста, прошу-у-у тебя-а-а-а, умоляю-у-у-у…
Вдруг раздался резкий хруст — это сломалась рука Дерека, Стефания же оттолкнула скорчившегося и подвывающего ксента и очень спокойно и холодно произнесла:
— Я тебя не прощу. Еще раз приблизишься ко мне, и я переломаю тебе все оставшиеся конечности. Вздумаешь пожаловаться ректору, отцу или кому-либо еще, будь уверен, я об этом узнаю, тебя найду и убью. Ты понял? — Дерек судорожно закивал, продолжая всхлипывать — Будут спрашивать про руку, скажешь, что поскользнулся на лестнице и неудачно упал. Проболтаешься кому-нибудь про этот разговор — и рука покажется тебе сущим пустяком, милый. Ты всё уяснил, дорогой?
Ксент дель Трафольгарский лишь продолжал судорожно кивать и с невыразимым ужасом таращиться на бывшую невесту. Такой безмолвный ответ княжну дель Аланийскую явно не устраивал, и она задумчиво произнесла:
— Хм, кажется, у тебя отнялся язык от проснувшейся совести? Может мне тебе ещё что-нибудь сломать, чтобы язык снова развязался?
— Н-н-нет, я п-п-п-понял — кое-как, заикаясь пролепетал бедный молодой сайл — Я н-н-ничего н-н-никому н-н-не с-с-скажу…
— Вот и умница — Стефания удовлетворенно потрепала бывшего жениха по щеке (отчего тот дернулся, будто от еще одной черной молнии) и спокойно направилась к выходу.
У леди Петерширской в то же мгновение прошёл паралич и она, отлепившись от двери, вжалась в стену,
«О, Всемогущий Ойл, это не моя подруга, а какой-то монстр!» — думала Валенсия на бегу — «Я её совсем не узнаю! Неужели Фани всё-таки нашла заклинание изменения личности и в итоге превратилась в это чудовище? Что же тогда мне делать? Рассказать ректору или подождать? Вдруг мне лишь показалось и никакого заклинания не было?..» — леди Петерширская наморщила лоб, пытаясь разобраться в своих противоречивых ощущениях и операясь спиной о дверь в свою комнату — «Ну нет, мне не показалось. Та Фани, что я знаю, не стала бы ломать Дереку руку, даже если он это заслужил. А эта сломала и даже не поморщилась! Ведь он же извинился!.. Ясно одно: после всего увиденного, я боюсь не только разговаривать с ней, но и даже вообще находиться в одной комнате… А вдруг она узнает, что я всё видела?!» — закралась в рыжеволосую голову ужасная мысль — «Тогда мне точно крышка, к оракулу не ходи. Значит, я затаюсь и сделаю вид что ничего не знаю и ничего не видела. Так безопаснее» — решила для себя Валенсия и, придя к этому решению, отлепилась от двери и поплелась на следующую лекцию.
Глава одиннадцатая
Сантэн Стофорширский находился в квартире семьи Артемьевых и с изумлением изучал в большом настенном зеркале в коридоре своё отражение. Сейчас он был одет в синие джинсы, белую рубашку и кожаную куртку Ильи, а также причёсан по земной моде. В глаза ему вставили коричневые линзы Маришки, так что теперь молодой сайл с трудом узнавал в зеркальном отражении самого себя.
Было раннее утро и на иномирянина почти никто не обращал внимания — все жители квартиры носились как ошпаренные, приводя себя в порядок и собираясь через полчаса выдвинуться всем семейством на выкуп невесты.
— Люда, ты не видела мой полосатый синий галстук? — кричал из спальни Борис Аркадьевич жене.
— Ты же сам его вчера в ванне повесил, чтобы он разгладился — отвечала та из кухни, на скорую руку готовя всем завтрак.
— А где мои серебряные сережки, мам? Те, что с листочками, помнишь? — вторила отцу старшая дочь из своей комнаты.
— Ну а я откуда знаю, Марина? Вечно ты разбрасываешь свои вещи где попало! Спроси у Маши, может она видела — донеслось из кухни.
Мимо Сантэна пронеслась Маша, попятам которой гнался любимец семьи — кот Задира:
— Мам, погладь мне платье — принялась ныть девочка плаксиво — Видишь, оно помялось…
— Маш, ты что не видишь, чем я занята? — раздраженно ответила Людмила Марковна — Ты что не могла проверить своё платье заранее?! Иди и попроси Марину. И заодно скажи ей, чтобы погладила рубашки Илье и этому его другу из другого мира. Как там его? Стэн, кажется? Короче, пусть погладит парням рубашки.
— Ну, мам, она не согласится! — канючила Машутка — она уже целый час перед зеркалом торчит и глаза рисует! А мне даже свою помаду попробовать не даёт! — обиженно надула губы девочка.