Талисман отчаянных
Шрифт:
– Жанна и дальше! Как ее фамилия?
– Не знаю, просто мадемуазель Жанна. Она не живет в замке. И вообще приезжает нечасто. Она приходится родней господину барону.
Посещение замка, на которое возлагалось столько надежд, выглядело все безотраднее. Ремонтные работы находились в самом разгаре, отделаны были только несколько комнат и все они были выдержаны в мрачном, неоготическом стиле.
– Что за идея! – неодобрительно оглядываясь, проговорила госпожа де Соммьер. – Особенно если собираешься жениться на молоденькой! Ужас, да и только! И если весь дом отделан в том же духе…
– Да нам что
– Они живут в подсобном помещении все вместе. Они то ли из Чехии, то ли из Болгарии, не знаю точно. Среди них есть один, который выполняет роль переводчика.
Вскоре они поняли, что экскурсия ничего им не даст. Часть комнат была заперта на ключ, другие были заставлены ведрами с краской и козлами.
– Нам нужно разрешение на обыск, – вздохнул Лотарь. – Но мы не можем надеяться, что наш замечательный следователь его даст!
– И что вы предлагаете?
– Вернуться домой. Мы теряем время попусту. Не знаю, как вы, а я промерз до костей и не отказался бы от стакана горячего вина.
Делать нечего, они сели в автомобиль и уехали. На душе кошки скребли. Госпожа де Соммьер больше не скрывала ни своего огорчения, ни беспокойства.
– И опять ничего, – повторяла она беспрестанно, – возвращаемся ни с чем, а моя План-Крепен, быть может, вот-вот погибнет!
– Ой, да не переживайте вы так, – утешила ее Мари с присущим ей простодушием, – от голода и жажды за два-три дня не умрешь.
У маркизы перехватило дыхание, она едва не задохнулась от гнева и горя. Адальбер поспешил взять у маркизы носовой платок и завязал рот бестолковой дурочке, а заодно и ремнем пристегнул, чтобы поменьше шевелилась.
– По крайней мере, беспокойства будет меньше, – с удовлетворением сказал он. – Кстати, что будем с ней делать? Отправим к отцу или возьмем с собой?
– Возьмем с собой, – мрачно буркнул Лотарь. – Кто знает, на что она способна, если выпустить ее на волю!
– У нее есть тетя, которая живет в Лон-ле-Сонье, может, отвезти Мари к ней? – предложила госпожа де Соммьер, немного придя в себя. – Клотильда говорила, что она разумная женщина.
– Только тети мне не хватало! – промычала Мари сквозь платок. – Потерпите меня еще немного! Обещаю, что не доставлю вам неприятностей.
– Надо немного потерпеть, – решил Лотарь. – По крайней мере, будет на глазах. А пока вызовем к себе Вердо.
– И узнаем, что обо всем этом думает Париж, – добавил Альдо.
Мари, успокоившись, заснула сном праведника.
В усадьбу вернулись мрачнее мрачного, чувствуя каждой клеточкой тела опасность, нависшую над несчастной Мари-Анжелин. Лотарь обо всем доложил Вердо. Альдо так и не удалось дозвониться в Париж. Горячее вино мужчин не утешило, никто до рассвета не сомкнул глаз.
Утром госпожа де Соммьер, вернувшись после утренней мессы, увидела, что Клотильда составляет букет из старинного сорта роз, обилием лепестков похожих на капусту, но источающих дивный аромат. Она перевязала его атласной лентой, завернула в тонкую бумагу и была так занята букетом, что маркиза решила тихонько удалиться, сочтя, что ее присутствие будет лишним, но Клотильда подняла голову и пригласила:
– Входите! Входите!
Через несколько минут обе дамы уже сидели в маленьком сером автомобиле, неприметностью и цветом похожим на мышку. Госпожа де Соммьер немного огорчилась, она надеялась, что в такую хорошую погоду они поедут в открытой коляске. Клотильда, не дожидаясь вопроса, который воспитанная маркиза, прямо скажем, никогда бы не задала, поспешила объяснить:
– Нам придется ехать в горы, дорога там не очень хорошая, и я не хочу рисковать ногами Газели. А автомобилю все нипочем.
Дорога, по которой они ехали, вела на север от Понтарлье и все время поднималась в гору. Вопреки своему обещанию, Клотильда молчала, а ее спутница не прерывала ее молчания. Узкую дорогу сменила дорога пошире, а потом почти что тропинка, которая карабкалась чуть ли не в небеса, сияющие голубизной, на фоне которых особенно мрачно смотрелись приближающиеся руины. От одного взгляда на них невольно пробирала дрожь.
– Это Нуармон! – объявила Клотильда, поставив машину в тень. – Увидев издалека эти развалины, все местные крестятся или снимают шапки, словно на кладбище. Все верят: место это нечистое.
– Место впечатляющее, – не могла не признать маркиза.
Она достала очки, желая получше рассмотреть огромное здание, воздвигнутое на площадке перед склоном, завершающимся крутым обрывом.
– Однако здесь не только руины, – заметила она. – И почему это место нечистое? Рядом с могильным камнем я вижу крест.
– На этот камень мы и положим букет. Но под камнем никто не лежит. Могила пуста.
– Пуста?
– Нет, она полна памятью о прелестной юной девушке, исчезнувшей в день своей свадьбы. Она оставила после себя лишь фату, что повисла на кусте. Фата и лежит в могиле.
– Как же она могла исчезнуть?
– Вопрос остался без ответа. Сто лет тому назад Изабель де Нуармон, единственная наследница старинной и родовитой семьи, выходила замуж за Армана де Флавакура, и все благоприятствовало их браку. Оба богатые, оба красивые, влюбленные друг в друга. Свадьба была великолепным пышным праздником. После обеда молодые люди, дожидаясь вечернего бала, решили поиграть в прятки. В древнем замке с его коридорами и множеством потаенных уголков игра обещала быть захватывающей. И вот она началась!
Играли долго. Беготня, звонкие голоса, смех, хлопанье двери… Когда наконец, разгоряченные и задыхающиеся, все собрались в большой гостиной, оказалось, что новобрачная исчезла.
– Исчезла?
– Ее искали много часов подряд, звали, обшарили все погреба, кладовки и чердаки. Гости, сторожа, слуги, крестьяне, что плясали на ее свадьбе в деревне, – все приняли участие в поисках, но девушку так и не нашли. Она исчезла, не оставив и следа.
– Просто не верится!
– И мне тоже, но я передаю вам историю без всяких изменений. Изабель искали всю ночь. Подумали о рвах, окружавших древние башни. Спустились туда на веревках с фонарями, но все тщетно. Ни малейшего следа.