Талисман власти
Шрифт:
— Это что, самая главная новость?
— Самая приятная, — став серьезным ответил Исин. Он вторым глотком допил кружку, наклонился ниже и знаком позвал Избора к себе.
— Мужики из обоза песиголовцев видели.
Избор быстро оглянулся, не слушает ли кто, и тихо переспросил.
— Песиголовцев? Откуда?
Исин молчал.
— Не врут?
— А кто их знает? Может, и врут, — ответил хазарин. — Сам знаешь, дорога через лес, а когда браги вдоволь выпьешь, то по нашим лесам ездить чего только не покажется.
Избор пошарил на столе и нашел рядом с лысиной
— А на счет остроголовых как?
— Не гневи Богов, воевода. Год прошел. Все уж, поди, забыто, — махнул рукой сотник. Пододвинув к Избору блюдо с мясом и сам взял кусок пожирнее. Воевода молчал, и сотник все-таки сказал чего от него ждали
— Ни остроголовых, ни летучих кораблей не заметили.
— Спрашивал?
— Никого я не спрашивал, — поморщился Исин. — Увидели бы, так сами бы сказали. У нас тут такое в диковину.
Все это было так, но воевода все-таки напомнил.
— Ты Гавриловы слова в голове держи, а не свои глупости.
Этой зимой они опять виделись с Масленниковым. Тот приехал с Белояном и пробыл в гостях у князя почти две недели. Каждая собака в городе знала, что приехал верховный волхв не просто так, а что бы определить судьбу ребенка Ирины и Брячеслава, и только несколько человек знали всю правду. Гаврила проговорился Избору и Исину по старой дружбе, что Белоян приезжал, что бы вернуть Ирине «Паучью лапку». С того времени талисман снова был в Пинске
Избор хорошо помнил их последний разговор перед расставанием. Исин предложил выпить за то, что так хорошо кончилось, но Гаврила, став серьезным, опустил кружку.
— Нет, ребята, — сказал тогда он, — ничего еще не кончилось. Все еще только, быть может, начинается!..
— Гаврилу помни… — повторил Избор, — он зря не скажет.
Избор хотел еще напомнить ему о том, что произошло год назад, но перекрывая шум голосов, в корчму влетел звук, заставивший смолкнуть все разговоры — звук тревожного била.
От этого звука воздух в корчме словно посвежел — смолкли песни и разговоры, все, кто смог стоять на ногах вскочили и застыли, соображая, что нужно делать.
— Ну, вот и дождались!
Избор уже стоял на ногах. Он строго глянул на протрезвевшего Исина.
— Передай Пешне, пусть выводит свою полусотню и гонит вдоль дороги.
— Где ж он ее…
— Пусть соберет всех, кого сможет. Поглядим, кто это там к нам лезет.
Он провел по поясу, проверяя все ли на месте.
— А сам к Ирине. Рядом будь. Чуть что учуешь… Хоть самую малость…. Сразу веди ее в Белоянову комнату.
Он повернулся, сметая ножнами со стола пустые кувшины. Грохот бьющейся посуды догнал его уже за дверями. Во дворе люди обступили мужика, что стоял на телеге, а тот с перекошенным не то страхом не то злобой лицом только мычал да тыкал рукой в ворота, в которые влетели груженые телеги. Избор подумал, что вновь пришло время перевешивать меч за спину. Время спокойной службы, кажется, кончилось.
Тревожный звук вымел из корчмы почти всех. Словно пчелы, повинующиеся зову погожего дня, люди ушли трудиться на поле смерти. За
Ей не было видно, как за ее спиной в полумраке корчмы зашевелился человек. Один из лежащих поднял голову и осмотрелся. Его взгляд был спокоен, словно происходящее никак его не касалось. Да так оно и было. Он знал ответы на все вопросы хозяйки, но предпочитал молчать. Отодвинув кувшины, что стояли рядом, он поднялся и едва слышно щелкнул пальцами. От этого звука трое беспробудных пьяниц разом пробудились и поднялись над столами. Все так же молча, толстяк повелительным жестом указал на заднюю дверь. Они тайком выскользнули за нее и оказались на заднем дворе корчмы. Там пока было спокойно — кур, гусей и двух свиней человеческие переполохи не очень интересовали, если, конечно, не заканчивались пирами. Трое плечистых мужиков обступили невзрачного толстяка, что остановившись у забора рассматривал стену княжеского терема.
— Началось? — почтительно спросил один из плечистых.
— Да, — сквозь зубы ответил Тьерн Сельдеринг. — Это их заставит думать о другом, пока мы будем делать свое дело.
Он цепко оглядел каждого из троих, ища на лицах признаки страха или слабости, но его люди невозмутимо выдержали взгляд хозяина. Он немного смягчился. Протиснувшись под жердью, вылез на дорогу.
— Пол дела за вас уже сделали. Мы в городе и всем тут не до вас.
Он отпрыгнул в сторону, пропуская мимо себя отряд конных дружинников. Отряд проскакал, оставив после себя запах конского пота и пыли. Маг чихнул.
— Ребенок там, — сказал он, указав на окно на третьем поверхе. — На первый поверх я вас проведу, а вот дальше — сами…
— Деньги… — напомнил старший.
— Как договорились. Получите все, сразу после того, как сделаете дело. Пока вот.
Он высыпал на ладонь несколько корешков, выбрав самый толстый, сунул его в рот, а остальные протянул своим спутникам. Они настороженно смотрели на него, не понимая чего он хочет. Видя их нерешительность, Тьерн усмехнулся. «Магия… Для знающих есть пути и попроще… Зачем тут магия?» А вслух произнес.
— Жуйте. Сейчас это для вас дороже денег.
Не ожидая больше вопросов, он выбежал на солнце.
Не выделяясь из общей суматохи, все четверо побежали к княжескому терему. Тьерн бежал первым, размахивая руками и вопя во все горло:
— Князь, князь, князь….
Стража около двери, хоть и не видела угрозы в полуголых мужиках, но выставила копья. Готовый к этому, маг выхватил из-за пазухи грамоту и поднял над головой. В его жесте была уверенность, что эта грамота нужна князю больше жизни. Пока стражники таращились на блестевшую золотом печать, Тьерн другой рукой бросил им в лица горсть порошка. Стражники качнулись и застыли в один миг обращенные в камень.