Тальк

Одеяло с кровати сползло, как назло,

Нас открыло.

Ты все ближе ко мне, вся в безумном огне,

Шепчешь милый.

Разговоры просты и как сумрак пусты,

Все без смысла.

Дышишь ты горячо, мне в тугое плечо,

Слишком быстро.

И под нами кровать стонет, мне наплевать,

Пусть

Выпить б водки сейчас, только кончилась вся,

За удачу.

Все как будто во сне спит прижавшись ко мне,

Незнакомая Вета.

И на узкой кровати тепло от дыханья её и дождя за окном,

Уходящего лета.

Вдруг очнувшись под утро от первого крика трамвая.

Сам себя, матеря, посмотрю на тебя,

Не узнаю.

Одеваясь, запнусь о вчерашнюю грусть.

Так, что в доме проснется соседка.

Буду ждать, приходи завтра после пяти,

Крикнет Ветка.

Хлопнув дверью, уйду в моросящее летнее утро.

Весь горячий, в огне, словно черти во мне,

Ох, как муторно.

Закурю на ходу по привычке в бреду,

Сигарету.

Больше я не приду.

Незнакомая, милая, добрая девушка Вета.

Нет ни кого, кто бы мог полюбить и простить,

Сердцем понять, прислониться к душе телом.

И, пересилив обиды, спросить,

Нравится мне, почему черное с белым.

Я одинок, словно загнанный волк,

Старость почуявший, жизнь разлюбил к черту.

И, позабыв, где измена, где долг,

Время рисует года по белому черным.

Сердце закрыто, его не пробьешь, не возьмешь.

Душу тревожат, как сон, уходящие дни.

Жизни картина, чем дальше, тем больше поймешь,

Белое поле грехов с черной горстью любви.

На чёрную землю дрожащие листья,

Срывает с деревьев ветер.

За

О "бабьем" волшебном лете.

Лишь серые краски и в горестной маске, небо.

Печальную сказку расскажет мне дождь, со снегом.

Бушующей ночью снег белыми клочьями, первый.

Закончилась строчка, заплакала дочка, нервы.

Лишь серые тени, холодные стены, горы.

Стоят на коленях и просят прощенья, – годы.

А утром муторным снег перламутровый,

С грязью помешан, лёд в лужах.

Всё перепутано, в мире полуторном,

Осень с зимою, стужа.

Лишь серые лица, озябшие птицы, холод.

Солнце лучами греет случайно, – город.

Меня спрашивали, ты скажи только где?

Жил, служил, занимался любовью и пьянством.

Отвечал, в Салехарде, на мерзлой земле.

Там есть улица Зои Космодемьянской.

Ветер гуляет по склонам холмов,

Чувствуешь будто – бы всё происходит во сне.

Здесь ни чего нет, нет даже домов.

Только бараки на сваях и снег.

Пусть год за два, к счастью время убавило ход,

Ветхий поселок по тундре сползает к Оби.

Что пожелать тебе в Новый заснеженный год?

Может надежды, плюс счастья и даже любви?

Нас прораб деловыми словами и матом забрасывал.

Пробухали весь день, а другие потели.

Тут я задал вопрос: Почему? Как с картины Саврасова,

К нам на стройку «грачи» прилетели?

И вокруг тишина, огоньки сигарет,

Мало кто здесь затрагивал тему искусства.

Каждый жаждал ответ, это бред или вред.

Пахло конским навозом, настоянной брагой и чуточку дустом.

Конец ознакомительного фрагмента.