Талтос

Райс Энн

Райен обещал подъехать в течение ближайших десяти минут.

Мона сидела, опершись на подушки, снова глядя на возродившуюся зелень и на пятна и полоски голубого неба, видневшегося сквозь густые заросли. В доме царило полное безмолвие. Эухения исчезла. Мона скрестила голые ноги: рубашка лишь слегка прикрывала колени пышными кружевами. Рукава и правда были жутко скомканы – ну что из того? Они больше походили на пиратские. Кто станет хранить такую вещь в идеальном порядке? Быть может, пираты? Пираты должны ходить в измятой одежде. А Беатрис накупила

целую уйму таких вещей! Предполагалось, что они подходят всем «юным», как подозревала Мона. Да, все это красиво. Нашиты даже перламутровые пуговицы Такая одежда заставляла чувствовать себя… маленькой мамой!

Она засмеялась. Ах, яблоко превосходное.

Мэри-Джейн Мэйфейр. Неким образом это была единственная личность в семействе, которая взволновала бы Мону своим появлением, а с другой стороны, что, если Мэри-Джейн станет говорить на всякого рода нелепые и ведьмовские темы? Что, если она начнет нести безответственную ерунду? Мона с ней не сможет справиться.

Мона откусила еще кусок яблока. Это поможет преодолеть недостаток витаминов в организме, подумала она, но ей необходимы добавки, предписанные Аннелле Залтер. Она допила молоко одним большим глотком.

– А как насчет Офелии? – спросила она вслух.

Будет ли правильно, если она назовет девочку именем бедной безумной Офелии, утопившейся после того, как ее отверг Гамлет? Возможно, нет. «Офелия – это мое тайное имя, – подумала она, – а тебя намерены назвать Морриган».

Великолепное ощущение полного благополучия снизошло на нее. Морриган… Она закрыла глаза и почувствовала запах воды, услышала, как волны обрушиваются на скалы.

Звук разбудил ее внезапно. Она спала и не знала, как долго. Райен стоял возле ее кровати, и рядом с ним была Мэри-Джейн.

– Ох, извините меня! – Мона вскочила и обошла вокруг кровати, чтобы поздороваться с ними.

Райен как раз собирался выйти из комнаты.

– Полагаю, ты уже знаешь, что Майкл и Роуан находятся в Лондоне. Майкл сказал, что будет звонить тебе.

Он вышел и направился вниз по лестнице. Рядом с ней стояла Мэри-Джейн.

Какая перемена произошла с ней по сравнению с тем полуднем, когда она явилась в дом на Первой улице и высказала множество предположений по поводу Роуан! Но не следовало забывать, что все предположения оказались правильными. Желтые волосы Мэри-Джейн свободно раскинулись по плечам и блестели, словно воск, а соски больших грудей явственно проступали сквозь ткань белого кружевного облегающего платья. Виднелись только едва заметные следы грязи – возможно, с кладбища – на высоких каблуках бежевых туфель. У нее была тончайшая, легендарная талия южанки.

– Эй, привет, Мона, надеюсь, тебе не будет в тягость, если я побуду здесь. – Мэри-Джейн схватила правую руку Моны и принялась яростно трясти ее; голубые глаза сверкали, когда она смотрела на Мону сверху вниз со своего, несомненно, величественного роста: примерно пять футов восемь дюймов вместе с каблуками. – Послушай, я могу сократить время своего пребывания, если тебе захочется.

Я отменно владею автостопом, должна тебе признаться, и прекрасно доберусь до Фонтевро. Эй, погляди-ка, мы обе носим белое кружево, а у тебя еще и эти прелестные буфы! Эй, да ты просто восхитительна: выглядишь как белый кружевной колокольчик с рыжими волосами. Послушай, можно мне выйти на переднюю веранду?

– Да, разумеется. И я рада, что ты приехала к нам, – ответила Мона. Ее рука была липкая из-за яблока, но Мэри-Джейн этого не заметила.

Мэри-Джейн последовала за Моной.

– Надо поднять кверху это окно, – сказала Мона, – а затем подлезть под него. Но это на самом деле не платье, а что-то вроде рубашки. – Ей нравилось, как рубашка свободно облегала тело. И ей нравилось, как юбки Мэри-Джейн ниспадали с ее крошечной талии.

Ладно, теперь не время думать о талиях. Она прошла на веранду после Мэри-Джейн. Свежий воздух. Ветерок с реки.

– Позже я могу показать тебе мой компьютер и разъяснить ситуацию на фондовой бирже. У меня есть инвестиционный фонд, и я управляю им уже шесть месяцев, он приносит миллионные прибыли. Очень жаль, что я не могу в полной мере воспользоваться своими выигрышами.

– Я слушаю тебя, дорогая, – сказала Мэри-Джейн.

Она положила руки на балюстраду и смотрела вниз, на улицу. – Ну и особняк! Вот уж действительно – ничего не скажешь.

– Дядя Райен утверждает, что это не особняк, а просто городской дом, – сказала Мона.

– Да уж, ничего себе городской дом.

– Да, и городок тоже.

Мэри-Джейн рассмеялась, откинувшись всем телом назад, а затем повернулась и взглянула на Мону, как только та ступила на веранду. Она неожиданно осмотрела Мону снизу доверху, словно что-то поразило ее воображение, а затем застыла, глядя Моне прямо в глаза.

– В чем дело? – спросила Мона.

– Ты беременна, – сказала Мэри-Джейн.

– Ох, ты говоришь так из-за этой рубашки, или халата, или как еще это называется.

– Нет, ты беременна, – твердо заявила Мэри-Джейн.

– Ну ладно, – сказала Мона, – конечно, это так. – Смех непосредственной гостьи был заразителен. Мона прочистила горло. – Что скрывать – об этом всем известно. Или тебе еще не успели рассказать? У меня будет девочка.

– Ты так думаешь?

Что-то заставило Мэри-Джейн ощутить чрезвычайную неловкость. По всем правилам хорошего тона она должна была выразить радость по этому поводу и высказать свои прорицания относительно ребенка. Разве не так поступают самозваные ведьмы?

– Ты уже получила результаты тестов? – спросила Мона. – У тебя нашли эту гигантскую спираль?

Под кронами деревьев было так прекрасно, и Моне захотелось спуститься в сад.

Мэри-Джейн время от времени искоса поглядывала на нее, затем лицо ее немного расслабилось: загорелая кожа без единого изъяна, желтые волосы, покоящиеся на полных, гладких плечах.

– Да, у меня точно есть эти гены, все верно, – подтвердила Мэри-Джейн. – У тебя тоже, не так ли?