Там, где любовь
Шрифт:
– Так будет лучше, – с трудом нашёл в себе силы ответить Егор.
Она ещё пару секунд смотрела на него, не отрываясь, и, резко бросив:
– Что ж, не смею тебя держать, – развернулась и ушла на кухню.
Егор хотел подойти к ней, что-то сказать, извиниться за всё, но почему-то не смог. И, решив, что лучше её не трогать, продолжил собираться.
Когда он вынес две сумки в прихожую, поставил их на полу и стал надевать обувь, то краем глаза заметил, что Дакота всё ещё на кухне. Она сидела за столом и вроде как что-то пила, но даже издалека было видно
Застегнув куртку, Пупс напоследок посмотрелся в зеркало, поправил причёску, наклонился, взял свои сумки и, на ходу бросая:
– Пока, Рит, прости за всё, – стал открывать входную дверь.
Рита обернулась и прислушалась. В какой-то момент у неё внутри словно всё оборвалось, и, сама себя не слушая, она вскочила со стула и, с криком: “Егор!”, бросилась в прихожую.
Он оглянулся и посмотрел на неё. Она стояла в нескольких шагах от него. В её глазах блестели слёзы. Не успел он ничего сказать, как Рита преодолела расстояние между ними и повисла у него на шее, беспомощно всхлипывая и уткнувшись лицом в воротник его куртки.
Он растерялся. На миг вдруг какая-то печаль и глубокая жалость к этой бедной девочке затопила его душу. Он неловко обнял её, поглаживая по голове. Она подняла лицо и, заглядывая ему прямо в глаза, слабым голосом попросила:
– Не уходи...
Егор вздохнул и покачал головой.
– Рит, я не могу... Мне лучше уйти, и ты сама это знаешь. Спасибо тебе за всё, я благодарен, что ты меня когда-то приютила. Мне было очень хорошо у тебя. Но сейчас... Так сложились обстоятельства и... я должен уйти. Надеюсь, ты меня когда-нибудь сможешь простить...
– Куда ты пойдёшь? – всхлипывала она, не отпуская его.
– Пока что в особняк, – ответил он. – А потом... Потом я что-нибудь придумаю. Не беспокойся за меня, подумай о себе...
Она отстранилась от него и прошептала едва слышно:
– Я не хочу, чтобы ты уходил...
Он печально посмотрел на неё и проговорил:
– Мне жаль. Прости меня за всё, пожалуйста.
– Это ты меня прости, – пробормотала Рита, вытирая набежавшие слёзы. – Я не хотела... так...
Он постоял ещё немного на месте, затем приблизился к ней, обнял и нежно поцеловал в щёку.
– Пока, – сказал он, – будь счастлива, – и, не оборачиваясь больше, вышел за дверь.
Рита молча стояла посреди прихожей и прислушивалась к его шагам на лестнице. Наконец, дверь в подъезд тоже хлопнула, и всё стихло. В квартире не раздавалось ни звука. Только где-то на кухне изредка капала из-под крана вода.
********
На следующий день Согдиана уже собирала чемоданы. Сегодня она должна была выступить ещё на одном концерте. Это было её последним выступлением перед отъездом. Поезд отправлялся в девять вечера. Ехать нужно было с пересадками: часть пути на поезде, часть – на самолёте. Прямой рейс на самолёте она почему-то брать не стала. Нет, она не боялась летать, просто, наверно, хотела, как можно дольше, побыть наедине с самой собой, достичь хоть какого-то душевного равновесия. Джамал, её брат, оставался здесь ещё на один день, чтобы разрешить все свои
После обеда она как раз искала Корнелию, чтобы и с ней попрощаться, но долго не могла её найти. Кто-то сказал, что будто бы видел её на втором этаже, и Согдиана решила проверить. Проходя по коридорам, она ни о чём особенном не думала, но, видимо, судьба по своей натуре была любительницей пошутить, потому что, не успела Согдиана обойти колонну у стены, как оттуда выскочил Егор.
Увидев её, на этот раз он даже не стал удивляться. И решил, что должен держаться отрешённо. Хоть и не был уверен в том, что это получится. Но промолчать в третий раз он уже точно не мог.
– Торопишься? – слегка насмешливо поинтересовался он.
Согдиана, стараясь придать своему лицу выражение полного безразличия, попросила:
– Пропусти, пожалуйста...
Но он не дал ей пройти и заслонил дорогу. Мимо не прошло ни одной живой души, и Согдиана заметно занервничала. Почувствовав это, Егор осмелел.
– Уезжаешь, значит? – медленно проговорил он, не спуская с неё взгляда. Что этот самый взгляд сейчас выражал, Согдиана разобрать не смогла.
– Да, уезжаю, – как можно более сдержанно ответила она, изо всех сил стараясь не смотреть ему больше в глаза.
– Ну, счастливого пути, – продолжал ёрничать Пупс, – кстати, не забудь прихватить с собой своего незаменимого дружка Прохора. Ну, для совместных обедов, ужинов или ещё кое-чего поинтереснее...
Это было уже слишком. Согдиана вспыхнула.
– Да как ты смеешь?! – воскликнула она и дала ему пощёчину.
Для Егора этот жест явился полной неожиданностью, и он дико разозлился. Приблизился к ней и схватил её за плечи. Взгляд его выражал самую настоящую злость.
– Давай, ударь меня, – с вызовом сказала она и посмотрела ему в лицо.
Вид у него был такой, как будто он действительно сейчас замахнётся и ударит её, и, не успела она придумать, как будет защищаться, как он неожиданно замер и стал смотреть ей в глаза. Чувствуя, что может произойти совсем не то, чего она ожидала, Согдиана вновь занервничала.
Он потянулся к ней губами и стал целовать. Жадно и долго, словно хотел как можно дольше насладиться этим поцелуем. Она сделала жалкую попытку вырваться, но потерпела сокрушительную неудачу. Ругая себя за это бессилие, она вся дрожала и каждой клеточкой своего тела чувствовала его близость.
В это время Прохор Шаляпин уже очень долго искал Согдиану и нечаянно увидел её за колонной из противоположного конца коридора. Она стояла и целовалась с Егором Иващенко.
Воистину понимая теперь, что такое ревность, Прохор сцепил пальцы и, пересилив себя, отошёл подальше в сторону. Он, в общем-то, знал, что права на эту ревность у него как такового нет, но ничего не мог с собой поделать. Ему вдруг стало невыразимо обидно. Неужели, после всего, что сделал ей этот человек, она продолжает с ним какие-то отношения?..