Там, где начинается река

Кервуд Джеймс Оливер

— Я вижу здесь несколько окурков, — сказал он и в виде извинения указал на подносик.

Он пристально глядел на нее и с нетерпением ждал ответа. Несомненно, она попалась. Брат ее был в отсутствии. А в комнате чувствовался запах неамериканской сигареты, которую совсем недавно здесь кто-то курил. Он видел, как струя ярко-красной крови поднялась вдоль ее горла к щекам, и ему стало стыдно за нее. Как бы он ни старался, он уже никоим образом не мог бы не верить предположениям Мак-Довеля. Тут до него был Смит. И несомненно, что Смит оставил эту комнату за миг до того, как он, Кейт, вошел сюда. И возможно, что лицо Смита мелькнуло только что в окне.

Его рассмешило то, что она сказала ему:

— Да, мистер Коннистон,

у меня завелась очень некрасивая привычка курить! Этому я научилась на Востоке. Это очень некрасиво, не правда ли?

Он с трудом сдержал себя. Ему хотелось воскликнуть: «Ах вы очаровательная маленькая лгунья! Я мог бы тут же на месте пристыдить вас, но мне это очень неприятно».

Вместо этого он откусил кончик своей сигары и сказал:

— Нет, почему! Надо вам знать, что в Англии женщины курят очень много и часто. Я лично не поклонник этого нововведения. Но в то же время не настаиваю на ходячем мнении, что это грешно, некрасиво и так далее…

Но тут уж он потерял власть над собой. Он посмотрел ей прямо и открыто в глаза и решительно заявил:

— Я не верю тому, что вы курите!

Он поднялся с места, продолжая улыбаться, глядя на нее, как старший брат, и ожидая признания. Она была не слишком поражена той прямотой, с какой он сказал правду. Казалось, последние остатки ее смущения куда-то исчезли. В ее глазах загорелось смутное, но сильное желание, и глаза эти словно хотели проникнуть до самой глубины его души. Он увидел, как новая судорога пробежала вдоль ее горла, и искренне пожалел девушку, отца которой он убил.

Несмотря на сильное волнение, он продолжал владеть собой. Он и так зашел слишком далеко!

Она проводила его до дверей, снова протянула ему руку и пожелала доброй ночи. Она выглядела до того беспомощной и измученной, что Кейт пожалел, что нет поблизости человека, который имел бы право взять ее за руку и оказал бы ей моральную поддержку.

— Вы еще придете ко мне? — прошептала она.

— Да, конечно, я еще приду к вам! — ответил, он. — Спокойной ночи!

Он вышел на улицу под моросивший дождик. Дверь быстро захлопнулась за ним, но тем не менее он еще раз услышал стон, вырвавшийся из горла мисс Мириам Киркстон.

ГЛАВА IX

Кейт не спускал руки с рукоятки револьвера, когда пробирался вдоль непроглядно-черных аллей. Он не видел земли под ногами, а только чувствовал ее. Что-то более сильное, чем предположение, говорило ему, что Смит находится совсем близко. Если это было предчувствие, то он удивлялся, каким образом оно пришло к нему. Чисто собачий нюх предупреждал его о неминуемое опасности. Он прошел через калитку и стал спускаться вниз по склону, направляясь к городу. Ему удалось кое-как соединить отдельные части воедино и заняться тщательным анализом своих мыслей. Еще так недавно ему казалось, что все они приведены в абсолютный порядок, но теперь в них царил хаос. Он не мог уже оставить пост Принца Альберта, как «он предполагал несколько часов назад. Мак-Довель дал ему определенное поручение. Мириам Киркстон усилила в нем желание выполнить это поручение. Смит — тоже! У него было сейчас точно такое же состояние, как у человека, пробирающегося по тонкому льду и не дающего себе отчета в том, где лед тоньше всего.

» Что за глупость! — начал он убеждать себя. — Какого черта я вдруг вмешиваюсь в дела какого-то Смита и красивой девушки, причем делаю это в момент наиболее тяжелого своего собственного состояния? Если бы, впрочем, не Мак-Довель…«

И тут его мысль прервалась.

Ему слишком много пришлось претерпеть и бороться на своем веку для того, чтобы самого же себя обманывать или тешить иллюзиями. И он признался себе, что, конечно, делает все это только для Джона Кейта, только для Джона Кейта, который неведомыми и таинственными путями, несмотря на свою официальную смерть и такие же официальные

похороны, принимает непосредственное участие в деле Смита и мисс Мириам Киркстон, являющихся главными действующими лицами драмы. Конечно, никто не знал, что он — Джон Кейт; все принимали его за Дервента Коннистона, и поэтому он мог в любой момент сняться с места и отправиться на поиски неведомых гор, где берет начало река. Если продолжать метафору, которая так понравилась ему, то можно было бы сказать, что только в этом направлении он мог найти лед достаточно крепкий и прочный для того, чтобы привести его в безопасное место. В конце концов, вовсе не обязательно, чтобы он выполнил поручение инспектора. Он легко может забыть про существование на свете мисс Киркстон и в кратчайший срок укрыться от пронизывающего насквозь взора Смита. Он повторил себе в тысячный раз, что официально Джон Кейт умер, а раз он умер, то закон и представители его потеряли к нему всякий интерес.

Об этом он все время думал, когда во мраке ночи прокладывал себе дорогу в город. Но в то же время он неотступно видел пред собой золотую головку Мириам Киркстон. Тайна, бросившая свою чудовищную тень на большой дом на холме, возбуждала в нем все инстинкты прирожденного охотника. И он определенно чувствовал, что желание схватиться со Смитом росло в нем с каждой минутой. Но, конечно, он не мог предвидеть, что все так случится. Не предвидел этого и Коннистон. Оба они думали только о том, чтобы спасти от веревки драгоценную голову Джона Кейта. На одну минуту он забыл было про существование на свете палача. Но действительность вдруг придавила его всей своей непомерной тяжестью, и против воли мысль его снова обратилась в сторону таинственных и чудесных гор…

Городские улицы были пустынны. Сквозь вечерний мрак пробивался свет многочисленных огней. Время от времени то там, то здесь с шумом распахивалась дверь. Внизу, поближе к реке, отчаянно лаяла собака.

Кейту стало грустно. Казалось, все восстало против него. Он уже больше не видел вокруг себя домов, из которых к нему донесся бы приветливый голос:» Добрый вечер, милый Кейт! Как дела? Страшно рад видеть вас! Забегите ко мне, пока пройдет дождик «. Он даже не смел заглянуть к Энди Дюггану, к своему старому и закадычному другу. Он ясно понимал теперь, что больше всего он должен избегать именно старых друзей, в присутствии которых он всегда может выдать себя с головой. Для него не существовало больше дружбы. Город превратился в пустыню без малейшего оазиса, где он мог бы подобрать утерянные некогда вещи. Воспоминания, которые он всегда так бережно лелеял, сменились горестными размышлениями. Весь город, со всеми его жителями, предстал пред его умственным взором самым злейшим врагом на свете, и ему стало так страшно от полного одиночества, что на минуту он задержал дыхание, словно погрузился в какую-то яму.

Он заглянул в открытую лавчонку, желая купить ящик сигар. За исключением хозяина, в лавке никого не было. Кейт случайно наткнулся локтем на телефон, и ему захотелось позвонить Валли и приказать ему жарко истопить печь. Он надеялся, что, сидя у уютной печки, он разгонит свои мрачные мысли и, несколько успокоенный, поговорит по телефону с Мак-Довелем, которому сообщит о своих впечатлениях.

На звонок отозвался не Валли, и Кейт подумал было, что ему дали неправильный номер, как вдруг до него донесся знакомый голос:

— Это вы, Коннистон?

Кейт узнал голос Мак-Довеля. И вздрогнул от неожиданности. Каким образом инспектор попал в» хату» во время его отсутствия? К тому же он сейчас же обратил внимание на повелительные нотки, которые звучали в вопросе Мак-Довеля.

— Да, это я! — нетвердо ответил он по телефону. — Я сейчас в городе, покупаю сигары. В чем дело? Что случилось?

— Не расспрашивайте долго, а поскорее приходите сюда! — приказал инспектор. — Дело слишком важное, и я с нетерпением жду вас!