Там, где нас нет. Время Оно. Кого за смертью посылать
Шрифт:
– А все же обойди его, и благо тебе будет, и долголетен будешь…
– Не могу, – сказал Жихарь. – Пославший меня видит дальше меня. Кроме того,
и слово богатырское дадено…
Тем временем в жертву гостеприимству Иаковлеву принесли еще двух баранов. Жены и рабыни хозяина ухитрялись из одного и того же мяса приготовить два десятка не похожих друг на друга блюд. Были еще незнакомые сладкие плоды и напиток сикера, мерзкий как по названию, так и по вкусу. Больше всего он напоминал прокисшее пиво, но в голову ударял надлежащим
Дождавшись, покуда гость насытится, Иаков начал рассказывать свою печальную
историю о том, как некогда встретил у колодца маленькую Рахиль и сразу
влюбился в нее, и нанялся к отцу Рахили, хитрющему своему дядюшке Лавану в
работники, и волохал, как на каторге фараоновой, семь годочков, после чего
ему привели страшноватую Лию и не велели жаловаться, поскольку старшую
сестру выдают замуж вперед младшей.
Жихарь сочувственно кивал. Он сам–то в батраках вроде и недолго проходил, а
показалось за десятилетие.
Следующие семь лет бедолага Иаков отрабатывал уже непосредственно за Рахиль, но подлецу дядюшке и этого показалось мало и работника терять не хотелось. К четырнадцати годам трудов праведных прибавились еще шесть – уже за приданое. Потом могучее терпение Иакова иссякло, и он бежал с женами, с добром и домашними богами…
– Правильно сделал, – сказал Жихарь. – Зря только двадцать лет ждал. Я бы сразу девку в охапку – и ходу…
– Так для чего же ты, господин, тогда мне этого не сказал? – простонал Иаков. – Сделал бы мне откровение во сне…
Не стал уж богатырь говорить вечному трудяге, что двадцать лет назад ходил под стол пешком и никому ничего доброго посоветовать не мог. Но всю эту историю он уже когда–то слышал…
Точно: во время гостевания у племени адамычей царь Соломон излагал свое бесконечное родословие, и в предках у него как раз этот самый Иаков и значился… И не одни труды за ним числились, были и неблаговидные, даже по Жихареву нестрогому разумению, поступки…
– Какое тебе откровение, дядя, – сказал Жихарь, – когда ты родного брата обманул, дурниной его воспользовавшись? За чечевицу первородство купил? Эх, был бы у меня родной братец – я бы его почитал, берег от беды…
Иаков поперхнулся сладким плодом и, кашляя, повалился на колени.
– И батюшку слепошарого обманул, – продолжал богатырь свои обличения: приятно ведь и лестно молодому парню поучать и стыдить матерого мужика. – Вытянул из старика братнино благословение… Вот хлюзда на правду и вывела, нашелся и на тебя хитромудрый Лаван…
– Все так, господин, истину вещаешь, – бормотал Иаков, не поднимая головы от стыда.
– Ладно, – заключил Жихарь. – Дело прошлое. Грех да беда на кого не живет…
– Один ты без греха! – возрыдал Иаков.
– Один я, – охотно согласился богатырь. – Разве что когда выпить лишнего могу, а так – ни–ни…
Бедный Иаков в своем раскаянии дошел до того, что полез в самый
– Тако праведные поступают! – похвалил его Жихарь. – За это сделаю тебе некоторое пророчество: будет у тебя в потомках могучий и премудрый царь. Правда, тоже хитрован добрый…
Жихарь вспомнил, как они с Яр–Туром, состязаясь в силе, таскали на плечах царя Соломона туда–сюда по дороге, и захохотал.
– Строг ты, господин, но и милостив, – заметил Иаков.
– Я отходчивый, – сказал богатырь. – А теперь растолкуй–ка мне, дядя, как добраться до Вавилона побыстрее?
– А разве тебе не ведомы все пути земные? – удивился Иаков.
Жихарь чуть не пронес чарку мимо рта.
– Мне–то ведомы, – сказал он наконец. – Это я тебя испытываю – неужели не понимаешь?
Иаков, наморщив лоб, начал на песке рисовать палочкой дорогу в Вавилон, но только сам запутался и Жихаря запутал – видно, во Времени Оном люди еще не научились толком создавать чертежи земные.
– Дам тебе проводника, – решил Иаков.
– Племя твое невелико, – сказал Жихарь, надеясь на указательные свойства Симулякра. – Каждый человек на счету. Нападут враги, так никакой меч не лишний…
– Да нет, – вздохнул Иаков. – Есть у меня как раз такой, как бы сказать, лишний человек. Прибился по дороге. Выдает себя за пророка, а сам приворовывает помаленьку. Дурно влияет на младших сыновей – Гада и Асира. Отдаю его тебе головой и не скажу, что с кровью отрываю его от сердца моего…
– А чего он пророчествует? – полюбопытствовал Жихарь.
– Да как все пророки – всякую гадость! – махнул рукой Иаков. Потом хлопнул в ладоши и велел позвать своего лишнего человека.
Искали его довольно долго – ладно хоть кувшин был объемистый.
Наконец притащили и пророка. Нос у того был здоровенный, как у самого Иакова, зато остальное тело много мельче. Из–за этого пророк, если поглядеть сбоку, походил на небольшую виселицу.
– Зовется сей муж обмана Возопиил, – сказал Иаков. – В бою на него надежды нет: помнится, когда настиг нас мстительный Лаван со своими людьми, так этот лайдак спрятался под бабьими юбками…
– Учить мужеству будем… – сказал Жихарь.
– Подкосятся колени ваши, – пригрозил Возопиил, размахивая носом. – Засохнет семя ваше, паутиной покроются мозги ваши, дети ваши вырастут пьяницами и хакерами, жены ваши раздерут одежды свои и облачатся в рубище от Кардена бар Диора…
– Что–то я его плохо понимаю, – сказал Жихарь.
– А мы вот такое вынуждены выслушивать каждый день! – всплеснул могучими руками Иаков. – Он много непонятных слов говорит: диаспора там, холокост… Прости, господин, что не могу отправить с тобой одного из сыновей моих. А этот, боюсь, будет тебя до Вавилона вести по пустыне сорок лет…