Там, где нас нет
Шрифт:
Ужасный человек.
– Даша, почему вы мне не сказали, что генеральный вызывал срочно?!
Даша опять округлила глаза и губы, словно намереваясь произнести букву «о».
– А-а-а… я… не поняла, Елена Сергеевна… он как-то так сказал… вернее не он сказал, а его ассистентка…
Ну да, конечно. Ассистентка.
– Даша, иногда нужно слушать, что вам говорят. Особенно если говорит генеральный!..
– Я слушала…
Лёка наконец вытряхнула телефон, подхватила со стола записную книжку, бросилась к двери, вернулась и стала копаться в
– Дайте мне хоть какую-нибудь ручку! Быстро!..
– Вот, Елена Сергеевна. Вот ручка!..
Лёка сунула ручку в карман, мимоходом подумав, что она непременно потечет и изгваздает пиджак. Ручки всегда так делают. Потом Лёка захлопнула крышку ноутбука и сунула его под мышку. Генеральный очень любил, когда подчиненные являлись к нему в кабинет с компьютером, чтобы приступить к выполнению его указаний, так сказать, непосредственно у него на глазах.
– Зачем вы пишите ручками на бумаге?! – восклицал генеральный. – В наш век компьютерных технологий это просто варварство какое-то и позавчерашний день! Вы что, потом будете сами себя перепечатывать?!
Он даже мысли не допускал, что не все его указания годятся в дело, что иногда – и даже довольно часто, по правде говоря! – перепечатывать ничего не приходится, а конспектировать его умные и всегда своевременные мысли на компьютере не слишком удобно, особенно тем, кто не заканчивал курсов машинописи. Поэтому Лёка брала на совещания и то, и другое – ручкой она варварски записывала в блокнот, а включенный компьютер самодовольно гудел рядышком, в соответствии с требованиями двадцать первого века.
Лёка уже была за дверью, когда зазвонил мобильный, и она не стала отвечать.
Генеральный был озабочен.
Сам про себя он сказал бы – чертовски озабочен.
Генеральный любил не только ноутбуки и шагать семимильными шагами в двадцать первый век, но еще и красиво выражаться.
– Закрой дверь, – приказал чертовски озабоченный генеральный.
Лёка закрыла, села на свое всегдашнее место слева от него, одним движением раскрыла компьютер, выложила блокнот и достала из кармана ручку, которая вроде бы пока не протекла.
– У нас проблемы, – сообщил генеральный и побарабанил пальцами по столу. – Боюсь, что очень серьезные.
Лёка вдруг по-настоящему забеспокоилась. Как пить дать, он собирается сказать, что в период банковского и страхового кризиса в Штатах, их контору на Поварской в Москве придется закрыть.
Хорошо Даше, она может умоляюще смотреть в глаза и спрашивать жалобно: «А меня тоже уволят, да?» – а что делать ей, Елене Сергеевне?.. Умолять бессмысленно. Просить бесполезно. Рассказывать о своей тяжкой доле глупо и это ни к чему не приведет.
У генерального доля еще тяжелее, у него столько народу на руках!..
Гильотина дрогнула в пазах, пошла сначала медленно, а потом стала стремительно падать.
Лёка выпрямилась, расправила плечи и начертила в ежедневнике длинную синюю линию.
Ну, как говорится, подведем черту!..
Генеральный обошел стол и сел рядом с ней, чего
– Слушай, Лен, у нас эта дура в Питере пропала, – сказал он ей в самое ухо, – и я не знаю, чего теперь делать. В милицию звонить глупо, да и не примут они заявление, я же не ее муж!.. И пропала она всего два дня назад, а в милиции, кажется, принимают только через три. А в Питере все ждут, понимаешь? Сегодня звонили уже три раза, а я даже не знаю, что отвечать!..
Лезвие гильотины замерло в двух сантиметрах от шеи казнимого.
– Подожди, Андрей Владимирович, – попросила Лёка и опустила плечи, которые до этого держала чрезвычайно прямо, – я ничего не понимаю. Какая дура в Питере пропала?..
– Василькова. Жена этого твоего!.. Господи, – вдруг рассердился генеральный, – ну, что ты, правда никак не можешь сообразить?!
Она сообразила, конечно.
Анастасия Василькова, жена Артема Василькова – бывшая, бывшая, конечно, – работала у них в юридическом отделе. Артем возглавлял службу безопасности, и с Лёкой у него был роман.
Даже, наверное, не роман, а любовь. По крайней мере, Лёке хотелось на это надеяться.
– Вот я и решил с тобой посоветоваться, может, ты у него спросишь потихонечку, куда она могла деться в Питере, может, у нее там двоюродная тетя или бабушка по материнской линии!.. Ну, хоть где она может находиться вместе с нашими договорами!.. – Тут генеральный, человек во всех отношениях культурный и устремленный в двадцать первый век, вкрутил такое крепкое словцо, что Лёка слегка отодвинувшись и быстро взглянула ему в глаза.
Глаза были несчастные.
Дело, как видно, и впрямь серьезное.
– Андрей Владимирович, ты мне толком бы объяснил что-нибудь.
Генеральный махнул рукой, чуть не задев Лёку по носу, потом вскочил и стал бегать по кабинету у нее за спиной. Его отражение мелькало и пропадало в огромном черном омуте телевизионной панели, висевшей на противоположной стене.
– Да нечего объяснять, по большому счету!.. Эта Василькова повезла документы питерским партнерам. Должна была позавчера передать их на подпись, а вчера уже вернуться. Рассказов звонит – ни документов, ни Васильковой! Позавчера нет, вчера нет и сегодня тоже нет!.. Куда девалась – непонятно. Куда документы девались – тоже неясно. Телефон у нее не отвечает. В гостиницу звонили, там говорят, в номере ее нету, хотя она… как это называется… заселилась. Заселиться заселилась, а потом пропала. И чего делать? Шум поднимать?
– Шум? – переспросила Лёка.
От мелькания генерального в телевизионной панели у нее вдруг заболела голова, а может, от того, что она подумала, как именно станет говорить Артему, что его бывшая жена… пропала!
– Ну да! Шум. В милицию сообщать и всякое такое. Нужно сначала у него узнать поделикатней, куда она могла в этом Питере провалиться! Ну, наверняка он знает ее родственников, знакомых, подруг!
– Наверняка знает, – повторила Лёка. – А что за документы, Андрей Владимирович?