Там, где нас нет
Шрифт:
— Оттого у нас с этим делом беда, что мы бородового прогневили, — сказал Жихарь.
— Это еще кто такой?
— Как же ты не знаешь? В лесу главный — леший, в реке — водяной, в дому — домовой, в бане — банный, в овине — овинный, в поле — полевой, в любовном деле — половой, во дворе — дворовой, в бороде — бородовой!
— Первый раз слышу…
— Какие твои годы! Бородовой, он живет где? Да у тебя на бороде! Он мелкий, вот ты его не видишь. Он вокруг каждого волоска ходит с заступом и окучивает, чтобы бодрее рос, а если ему угождать, то
— И как же он выглядит, сэр Джихар? Жихарь стал многословно и витиевато объяснять строение, перечислил семь признаков и девять качеств бородового и сыпал пустыми словами до тех пор, пока до Принца не дошло: толкует сэр брат про самую что ни на есть обыкновенную вошь, какие и по королевским кудрям запросто хаживают. Яр-Тур сперва обиделся, но потом не выдержал и впервые за время побратимства расхохотался.
Пока Принц вытирал слезы, вылезшие сквозь смех, богатырь углядел на дороге засохшую коровью лепешку и обрадовался ей, как дорогому самоцвету:
— На-ка вот! Снова к людям идем! Прибавь шагу!
Прибавить прибавили, но других признаков жилья больше не попадалось. Пели кое о чем птицы, пригревало солнышко, но не жарило, в пыли оставались весьма приметные рубчатые следы нарядных обновок-обувок, а с обеих сторон на дорогу выезжали из редколесья с копьями наперевес темнолицые большеголовые всадники на мохнатых лошадках. Самое время было затянуть бесконечную песню о том, как служили два товарища, и Жихарь набрал уже полную грудь воздуха для запева, но кто-то вместо него громко произнес:
— А… А-а… А-а-а…
И чихнул.
«Вот все опять и кончилось», — подумал Жихарь.
Пели кое о чем птицы, пригревало солнышко, но не жарило, в пыли оставались весьма приметные рубчатые следы нарядных обновок-обувок.
Чих-орда пошла в свой очередной набег.
Числом она заметно уступала другим кочевым племенам — и Бабай-орде, и Колупай-орде и Держим-орде, но была куда грозней, опасней и богаче иных степняцких полчищ. Это про чих-ордынцев сложили поговорку: «Видели, как на коня садился, да не видели, как ускакал». В самом деле, ни живущие в Многоборье, ни обитатели Наглии, Бонжурии и Неспании не могли похвалиться тем, что видели Чих-орду на походе. Как и каким образом преодолевали невелички всадники огромные расстояния, навсегда осталось загадкой. Сегодня они осаждали Столенград, а назавтра их уже видели на побережье Островитого Моря. Не обременяли себя чих-ордынцы ни запасными конями, ни семьями, ни обозом — налетели, схватили и сгинули.
Разумеется, Яр-Тур тоже увидел всадников, но никакой тревоги перед побратимом не выказал, не оглянулся, даже головы не повернул, сказал только:
— Замечу вам, достославный брат, что добрый сэр Будимир бывает порой удивительно беспечен и ненаблюдателен для своего высокого положения и предназначения.
— Ладно ему там, на новой шапке, угрелся, — хладнокровно оправдал богатырь пернатого спутника, а шагу не сбавил. — Хорошо бы он там яйцо снес. Из петушиного
«А чего дергаться-то? — думал он. — Ни мечей, ни доспехов. Любой из немытиков кидых копьем — и все».
— Далеко этим клячам до моего Гнедого, — рассуждал Принц. — Говорят, впрочем, что они отличаются невероятной выносливостью, да в нашем положении не стоит привередничать…
«Орел, — с гордостью помыслил о друге Жихарь. — Орлом и помрет — заодно со мной».
— Богатыри с погаными ведь как поступают? Главное дело — сдернуть одного с коня. А там ухватил его за ноги и давай помахивать на все стороны, прокладывать улицы да переулочки.
— Неплохо также выворотить с корнем могучее дерево, лучше всего дуб, — подхватил Яр-Тур. — Но здесь какой-то чахлый подлесок…
Всадники впереди все выходили и выходили на дорогу, а что творилось сзади — неизвестно. Все они держались молчком, потому что в Чих-орде разговаривают только начальники.
— А вон, гляди, белый шатер ставят для Чихана, — показал Жихарь. — Шатры у них прочные и такие тонкие, что влезают в дорожную суму… Вот дознается Чихан, кто я такой, скажет: а не тот ли это Жихарь, что убил сына моего любимого, Билята, и похитил с мертвого тела алтын-хлебал — золотую ложку?
— Вы действительно убили его сына, сэр Джихар?
— Не без этого…
— Но, разумеется, в честном поединке?
— Честнее не бывает…
— В таком случае, вам не о чем тревожиться! Наверняка сэр Чихан пожелает сразиться с вами самолично либо, если он стар и немощен, пошлет другого сына. Случится славное ристалище, и вы, несомненно, одержите верх, а ежели воинское счастье отвернется от вас, то будет кому отомстить, не сомневайтесь. Все не так уж плохо!
— Да? У него этих сыновей как нерезаных собак! Хотя и не станет никто с нами поединствовать — натянут тетивы и сделают из нас два ежика.
— Неужели это племя так низко пало? Не верю и обращусь к их чувству чести высоким слогом вызова героев седой незапамятной старины…
Яр-Тур повернулся в сторону шатра и вскричал:
— Ублюдки, педики, задницы, бычье дерьмо! Вы имеете право не отвечать на вопросы, сделать один звонок и получить бесплатного защитника, если вы не в состоянии нанять его! Чих-орда не выказала никаких чувств. Жихарь тоже остался в недоумении:
— Какие-такие звонки, защитники? На что им защитники, это нам они нужны…
— Не знаю, просто этот вызов передается из поколения в поколение…
— С ними не так надо. — Жихарь распрямил плечи, приложил руки ко рту воронкой и заорал: — Вы что здесь, ребята? В баню поехали?
Ни звука не проронили всадники, только ропот прокатился от скрежета тысяч зубов: нет для степняка страшней оскорбления, чем признать его едущим в баню.
Рядом с белым шатром появилась тоненькая фигурка в золотой шапке и прокричала несколько слов. Копья уперлись в спины побратимов.