Там, где рушатся замки
Шрифт:
Вампир на секунду отстранился, посмотрев на меня не то с удивлением, не то с любопытством, а потом вдруг завел мои руки над головой, отчего они почти коснулись изголовья кровати.
– Что?
– вскрикнула я и начала сопротивляться по-настоящему. Я изворачивалась как змея, брыкалась, пытаясь скинуть его с себя. Но он держал меня слишком крепко, при этом не причиняя никакой боли. В отчаяние я пустила в ход ногти и зубы, но Эдриан лишь рассмеялся, прижимая меня к себе всё сильнее.
–
– усмехнулся он, без проблем справляясь с моими жалкими попытками вырваться.
– Я в предвкушении.
– Чего?
– не поняла я, даже на секунду остановившись.
– Брачной ночи, - без тени смущения проговорил вампир и дьявольски улыбнулся.
– Ах, ты...
– возмущенно сказала я и предприняла очередную попытку освободиться.
Вампир громко рассмеялся, а потом резко застыл, превратившись в статую.
Я дернулась по инерции, но, увидев, что вампир не реагирует, тоже замерла. Мне совсем не понравилась тишина, непонятным облаком нависшая над нами.
В дверях стояла мама, тоже немая и застывшая. Ее глаза расширились, рот беззвучно открывался и закрывался. Она силилась что-то сказать.
Эдриан спокойно отпустил мои руки, деловито встал с кровати и слегка поклонился ей.
– Прошу прощения, - проговорил он глубоким обворожительным голосом.
– Думаю мне пора готовиться к предстоящему ритуалу. Прошу меня извинить.
Он удостоил меня мимолетного взгляда и, не торопясь, вышел из комнаты.
Я тут же поднялась навстречу маме, потирая затекшие запястья. Я почти была уверенна, что увижу на них синяки, но их не было. Мой вампир был осторожен.
Мама сделала шаг мне навстречу, удивленно вскинула бровь, но промолчала. Я видела по ее лицу, как ей было тяжело удержаться от расспросов.
– Нам пора готовиться, - сказала она, с трудом сдерживая улыбку.
– А завтрак?
– Я не чувствовала голода, но нужно было хоть как-то отвлечь маму от увиденного.
Она обернулась, и я увидела озорные искры в ее глазах.
– То есть десерта тебе было мало.
– Мама..., - я раскраснелась и опустила взгляд в пол. Сначала мистер Ньюбелз, теперь родная мать. Вывод один - нужно запирать двери.
– Завтрак принесут чуть позже, - смягчилась она.
– А пока хотя бы умойся. Скоро придет визажист и парикмахер.
– Что?
– расстроено, протянула я.
– Неужели это необходимо?
Я ненавидела, когда посторонние пытаются изменить мой внешний вид. Даже матери приходилось предварительно вытерпеть мою истерику прежде, чем я допускала ее в "святая святых". Что-то мне подсказывало, сегодня из меня решили сделать настоящую принцессу.
– Увы. И давай побыстрее прими душ, а то я начну читать тебе нотацию, что парням
– Парням?
– усмехнулась я, всё-таки решив послушаться.
– Ему больше двухсот лет. Он тебе в праотцы годиться.
– А поведение у него как у обычного озабоченного подростка, - засмеялась она и шутливо подтолкнула меня в сторону ванной.
– Не спи. Это великий день.
Великий день. Да, наверное, это было так. Кругом царило нервное возбуждение. Я постаралась отключиться и не следить за мельтешащими фигурами. Даже когда парочка "обаятельных мальчиков" занялась моим внешним видом, я не сопротивлялась. Они накручивали волосы, накладывать тон на лицо, даже занимались маникюром. Я сидела молча. Это просто нужно было вынести.
На всякий случай я отвернулась от зеркала. Пусть преображение пройдет без моего участия. Слишком велик был соблазн пойти на обряд в джинсах и с моим по-обычному ярким макияжем.
Я видела, как в комнату забегала миссис Ньюбелз. Она тщательно контролировала весь процесс и даже давала рекомендации.
– Ты будешь самой прекрасной, - пообещала она, отчасти даже восхищаясь окончательным результатом.
Когда мое преображение было закончено, я с удивлением заметила, что за окном уже стемнело, но дом, казалось, и не собирался замедлять свой темп. Отовсюду доносились голоса, смешанные с неясными шорохами и стуками. Даже сейчас я не совсем понимала из-за чего вся паника. Но когда обернулась к зеркалу, то осознала, что это не простая вечеринка с друзьями.
Разве стоит говорить, что я себя не узнала? Хорошо это было или плохо, но девушка в зеркале совсем на меня не походила. Первой мыслью было расплакаться, второй - устроить истерику. Но кто бы меня послушал? Мои красные пряди были затонированы, отчего совсем не выделялись. Мягкие кудри в высокой прическе делали выражение лица нежным и добродушным, что совсем не было мне свойственно. Всё это дополнял изысканный вечерний макияж, про который я не могла сказать ничего плохого. Но самой большой потерей стали мои длинные ногти, которые были беспощадно обрезаны в скромный французский маникюр.
Перемены начались, а мне уже это не нравилось. Словно отнимали частичку меня самой. Это был только макияж, а что бы стало со мной после обращения в вампира? Не хотелось об этом думать.
Мои размышления прервал настойчивый стук в дверь. Не дожидаясь моего ответа, дверь распахнулась. В комнату вошел отец. Он был в строгом темно-синем костюме, полностью готовый к своему "счастливому дню" - назначению в Совет.
Я с трудом удержалась, чтобы не поморщиться. И всё-таки он добился своего.