Там, где сердце

Уайлдер Джасинда

Холодная вода течет, не переставая, и достает уже до щиколоток. К счастью, несколько часов назад я раздобыл пару прочных резиновых сапог и теплые носки — нашел все в руинах хозяйственного магазина — так что ноги у меня пока остаются сухими и теплыми. А еще есть налобный фонарь, вроде тех, что используют велосипедисты.

Кажется, спальня пуста. Если здесь и можно было спрятаться, то только в шкафу с раздвижными дверями. Я заглядываю туда — просто для перестраховки.

Мы проходим через кухню. Ванную. Вот еще спальня.

Я слышу крики и какой-то

грохот. Юта высоко и пронзительно лает, начиная скрести лапами кучу разбитых кирпичей и досок, наваленных друг на друга. Я зову Билла, и он пробирается ко мне. Дверь прочно заблокирована. Куски крыши, шлакоблоки. Руками здесь не справиться.

— Найду Эрла с бульдозером, — говорю я.

Билл просто кивает, потом берет в каждую руку по шлакоблоку и бросает в сторону. Он кряхтит — и это единственное, что я от него слышу с тех пор, как мы начали работать вместе. Выбегаю наружу и вижу Эрла и его бульдозер — они работают чуть дальше по улице, разбирая завал на том месте, где раньше стояли два дома.

— Эрл! Нам тут нужна помощь! — кричу я.

Он лишь машет рукой, заканчивает свое дело, потом разворачивается, и тяжелый бульдозер с грохотом ползет ко мне. Останавливается рядом, и я запрыгиваю на подножку.

— У нас там заваленный вход в подвал. Большой кусок крыши. Нам надо его сдвинуть, чтобы очистить путь вниз. Я слышал там голоса.

Эрл большим пальцем показывает мне на сиденье позади себя.

— Возьми эту цепь и закрепи на обломке, который надо сдвинуть. Только хорошенько закрепи.

— Понял.

Я хватаю цепь — она длинная и чертовски тяжелая, с крюком на конце. Обмотав цепью большой обломок, я пристегиваю крюк и закрепляю другой конец цепи на бульдозере.

Кричу Биллу, чтобы отошел прочь, и даю Эрлу добро. Машина громко сигналит, отъезжая назад, и мотор ревет, когда Эрл включает лебедку. По обломку крыши ползут трещины, он трясется и сыплет пылью, а потом, когда Эрл дает газу, все-таки падает. Теперь, когда пройти в дом стало возможно, я отцепляю крюк, сматываю цепь и возвращаю ее на место позади сиденья Эрла.

К этому времени Билл тяжело дышит, а груда шлакоблоков почти разобрана. Я помогаю ему, и вот уже дверь можно попробовать открыть. Резкий рывок, и она приоткрывается, но все же не дает нам пройти. Билл нетерпеливо срывает ее с петель и отбрасывает в сторону.

Мы кричим, снизу отзываются испуганные голоса, в них звучит настоящий ужас. Юта лает, как сумасшедшая.

— Ну, все, девочка, мы их нашли. Умница, умница, Юта, — я глажу ее по голове и командую «сидеть».

Она тут же затихает и усаживается, наблюдая за нами.

Я достаю карманный фонарик и свечу им вниз, в темноту подвала. Луч пляшет на воде, и вдруг освещает лица: женщина, мужчина и двое детей не старше десяти-двенадцати лет, девочка и мальчик. Стоя на цыпочках и вцепившись в потолочные балки, они ждали в темноте, а подвал без остановки заливало водой из лопнувшей трубы.

— Боже, — выдыхаю я и кричу им. — Плывите сюда! Мы вытащим вас!

Они плывут, я хватаю кого-то за руку

и со всей силы тяну. Это мать, она икает и всхлипывает, мертвой хваткой прижав к себе дочь. Сначала она подает мне девочку, помогая себе оставаться на плаву, пока не нащупывает ступеньку в этой холодной темной воде. Я хватаю ребенка за плечи и вытягиваю наверх. Билл принимает девочку и ставит на ноги. Эрл, видимо, понял, что мы нашли выживших — и вот уже кто-то обнимает девочку, укутывает ее в полотенце и начинает говорить что-то успокаивающее. Я вытаскиваю мать, потом отца и сына.

Когда все четверо собираются в кузове пикапа, на них накатывает облегчение. Они дрожат, жмутся друг к другу, всхлипывают и обнимаются. Пикап сигналит фарами, после чего съезжает с тротуара на дорогу и мчится к штабу.

Мы с Биллом с трудом пробираемся к следующему дому, когда двухтонный, выкрашенный в камуфляжные цвета грузовик, забитый парнями из национальной гвардии, с шумом останавливается рядом. Решетка кузова открывается, и совсем юные гвардейцы спрыгивают на землю и рассредоточиваются. Мужчина средних лет вылезает из салона, видит меня и Билла и салютует нам.

— Лейтенант Брайан Марксон, — говорит он, сверля взглядом сидящую у моих ног Юту. — Национальная гвардия. Вы, ребята, часть спасательной команды?

Мы с Биллом обмениваемся взглядами. Ни хрена подобного, братишка. Мы оба грязные, уставшие, в рабочих перчатках, с налобными фонарями и в масках — несколько часов назад кто-то дал нам хирургические маски, и я снял бандану. Так кем же мы можем быть?

Мы не отвечаем. Мы чертовски устали.

Лейтенант не обращает внимания на наше нежелание доложить обстановку, или что там положено делать.

— Мы берем ситуацию под контроль. Вы выглядите измотанными. Возьмите перерыв и поешьте, тут есть палатки с едой.

Да, я знаю, я же сам помогал их устанавливать. Правда, тогда еще было светло и жизнь не казалась полнейшим дерьмом.

— А куда идти? — спрашиваю я. — Я не местный, устал и не особо что-то помню.

Билл толкает меня локтем, крякает и показывает вверх — фонари у палаточного лагеря светят ярко, их видно даже отсюда.

— О, точно, — я пытаюсь засмеяться, но тут нет ничего смешного. При первой же попытке сделать шаг спотыкаюсь и едва не падаю.

Крепкая рука Билла поддерживает меня за локоть и помогает устоять.

— Спасибо, — бормочу я.

Получаю еще одно кряканье в ответ. Серьезно, этот парень возвел молчаливость на новый уровень — не проронил ни словечка за почти уже шесть часов. Но он трудяга, работает без устали и очень силен. Парень, которого отлично иметь в команде, когда случается что-то подобное. Или в ситуациях, когда разговоры ни к чему.

Мы недалеко от штаба. Где-то километра два. Но, идя туда, я ощущаю себя так, словно бегу марафон. Каждый шаг требует концентрации и сосредоточенности, и, кажется, расстояние между нами и лагерем вообще не сокращается. Даже Билл выглядит истощенным, его тяжелые большие ноги еще сильнее топают по асфальту.