Там где ты
Шрифт:
Вокруг каждой принесённой капсулы суетились медики и военные. Фагианец находился в сознании и сразу же понял, что теперь его статус изменился: теперь, он военнопленный. Падение на Фобос его немного потрепало, но в целом он был вполне здоров. А вот у капсулы земного пилота медики были не на шутку встревожены. Когда её принесли, то стало ясно, что при падении она раскололась и произошла мгновенная разгерметизация. Пилот находился в условиях вакуума около тридцати семи секунд. Бригада врачей срочно принимала меры по декомпрессии молодого пациента и никак не могла понять, почему тот находится в сознании. Когда же кто-то догадался применить секретные коды и считать с идентификационного чипа медицинские данные по пациенту, то сразу стало ясно, что он стал одним
– Доктор Кларк, - в палату, где я рожала, вбежала рыженькая медсестра, которую все звали Дуся, потому что имя у неё было Дульсинея (вот родители прикололись над ребёнком).
– Вас срочно вызывают в операционную! Там пилота доставили с верхнего уровня. У них там мест нет после вчерашнего, - тараторила она.
– А-а-а!!!
– напомнила я о себе, взвыв в новом приступе схватки, которые шли уже с периодичностью раз в две минуты.
От избытка чувств, я вцепилась одной рукой в Лоллу, а другой в полковника, который несколько раз пытался сбежать. Но я его не отпускала, говорила, какой он хороший, пела ему военные песни и обещала изобрести элексир для роста волос на голове. Он страдальчески закатывал глаза к потолку, но, как настоящий мужчина, терпел мои бредни. Доктор Кларк объяснял полковнику, что роженицам гораздо легче, когда рядом находится муж или кто-то из близких. Сам Джон был изрядно потрёпан, потому что два часа ушло на уговоры меня осмотреть. Потом, схватки постепенно то усиливались, то замедлялись. Я уже находилась в процессе пять часов и, соответственно, вся моя группа поддержки тоже. А тут ещё пилот, которому срочно нужна помощь.
– Дуся, - забылся доктор Кларк (обычно он всегда называл её полным именем), - давайте его сюда, на соседний стол! Срочно готовьте инструменты.
– А-а-а!!!
– Дуся, да что ты встала?! Быстро!
А Дуся стояла и открыв рот смотрела на меня, но после окрика доктора помчалась выполнять указания. Через пять минут вкатили гравиносилки и на соседний стол погрузили парня, лицо которого было сильно залито кровью из ужасной раны, которая разворотила ему всю левую половину.
– Бедный, как же так?! Видно, что совсем молодой! Приступ сострадания длился не долго. Уже следующая схватка излечила меня от него. Доктор Картер разрывался между двумя пациентами, причём мои вопли ему сильно мешали. Я честно старалась сдерживаться, но дело набирало обороты и тут уж стало всё равно. Стянув и заварив как можно аккуратней края рваной раны, Джон облегчённо вздохнул. Он действительно старался сохранить парню лицо. Высокий, статный, совсем молодой и с таким шрамом! Из лёгкой задумчивости его вывел мой очередной рёв. Джон подпрыгнул и переключился на пациентку, которая почти шесть часов мучается в родах. Проверив раскрытие, он поймал мой блуждающий взгляд и сказал:
– Так, Вера, мы сейчас будем рожать. Слушай меня внимательно и старайся делать всё, как скажу. Лолла, полковник, держите её за ладони, пусть сожмёт. Вам придётся потерпеть, - раздал он всем указания.
– Верочка, как только скомандую, набираешь воздух и начинаешь тужиться.
– А это как?
– ? Ну, представь себе, что ты глубоко-глубоко вдохнула и занырнула под воду, а потом
– сказал он и сильно покраснел.
Я почувствовала, что руки, за которые я держусь, начали сотрясаться в конвульсиях. Переведя взгляд на группу поддержки, поняла, что они трясутся от смеха.
– А, мне уже всё равно! Ладно-о-о!!!
– Не «о-о-о» будешь говорить, а «ы-ы-ы» и показывать зубки, поняла?
– Ага-а-а!
– И-и-и, давай!
– скомандовал он.
– Ы-ы-ы!!!
– старательно зарычала я.
Джон явно был доволен. Кажется, я всё правильно поняла.
– Молодец! Давай ещё!
– Ы-ы-ы!!!
– выдохнула я.
– Хорошо, уже головка близко! Волосики есть!
– радостно так вскрикнул он.
– А какого они цвета?
– А вот потужишься ещё разок, я тебе скажу, - подмигнул он мне.
– Ы-ы-ы!!!
– О! Тёмненькие! Давай-давай, голову почти родили!
– Ы-ы-ы!!!
– вложила я все силы и почувствовала, как из меня выскочило что-то большое и скользкое.
Меня охватило небывалое облегчение и в ту же секунду я услышала громкий пронзительный хрипловатый крик своего сына.
– Спасибо!
– прошептала я и слёзы хлынули из глаз.
Лолка обнимала меня, а полковник Ларсен потрепал по голове и сказал:
– Ну, Вера, молодчина! Такого пацана выродила, богатыря! (Как потом выяснилось, сынок и правда родился крупненьким: ростом пятьдесят четыре сантиметра и весом в четыре килограмма триста двадцать граммов.)
Джон передал мне малыша, и я впервые посмотрела на своего сынишку. У него была немного опухшая мордашка и веки. Он не отрываясь смотрел на меня и было видно, что глаза у него тёмно-серого цвета с золотистыми искорками. Это же надо? И захочешь забыть, а не забудешь. Потом, его передали сестре, а мы рожали послед, только это было не интересно. Лолла и полковник уже не были нужны, и мы их отпустили, отдыхать.
– Так, мамаша, ты отдыхай, а я буду вышивать крестиком - сказал доктор.
– Не поняла, каким крестиком?
– Так, милая моя, есть небольшие разрывы. Малыш крупноват, вот и нужно тебя подлатать.
Мне сделали небольшой укольчик и процесс продолжился. Вдруг я услышала тихий шёпот:
– Поздравляю, - сказал мой сосед по операционной палате.
– Как назовёшь сына?
– Спасибо! А ...- засмущалась я.
– О, друг мой, вы проснулись! Это хорошо!
– обрадовался Джон.
– Значит, быстро пойдёте на поправку!
– Доктор, почему я ничего не вижу?
– обеспокоенно просипел он. (Наверное, от наркоза во рту пересохло.)
– Потому, что у вас на лице плотная повязка. Есть и пить вы пока будете через трубочку. Поскольку организм у вас молодой, то думаю, что через три-четыре дня уже сможете есть самостоятельно.
– А что с лицом? Почему нужна такая повязка? Глаза целы?!
– Глаза не пострадали, а вот вся левая сторона была перепахана осколком. Пришлось вас серьёзно заваривать. Вы конечно сможете потом, через несколько лет, подшлифовать шрам, но очень глубокие и рваные были раны. Я сделал всё, что мог, но шрам останется даже после шлифовки.