Там, где Висла-река (польские сказки)
Шрифт:
— Милостивый господин, человек этот при вашем дворе служит и ваш хлеб ест.
Тут велел князь учинить допрос челядинцам, воинам, стражникам, но и среди них не оказалось смельчака.
Девять дней и девять ночей смотрел на небо третий звездочёт — измерял, высчитывал, рисовал, а на десятый день к князю пришёл и говорит:
— Милостивый господин, человек этот не шляхетского рода, а простой работник и всё своё состояние на похороны отца истратил.
Стали среди скотников, землепашцев, портных, башмачников
Много ли мало времени прошло — сидит как-то княжна у окошка и на дорогу смотрит. А по дороге Павлуша овец с пастбища гонит. Глянула княжна на Павлушу и опрометью кинулась к отцу.
— Батюшка, а подпасок?
— Какой подпасок?
— Подпаска спрашивали?
Вспомнил тут князь самого бедного своего слугу. Не раз видел он, как бредёт подпасок за стадом в рваных сапогах, с головой, обмотанной тряпкой. Вспомнил и засмеялся.
— Если хочешь, — говорит, — спрошу у старого пастуха.
— Спроси, батюшка, спроси!
Послали за пастухом. Удивился старик, встревожился: не часто ведь такую мелкоту в замок к самому князю зовут.
— Скажи, старик, — спрашивает князь, — а про помощника твоего, про подпаска, не забыли, когда смельчака искали, который три раза на стеклянную гору въехал?
— Чего дурака спрашивать? Он даже поглядеть на коня-великана и то не захотел. А талеры, что ему княжна пожаловала, ребятишкам для забавы швырнул. Дурак он, каких свет не видывал.
— Так-то оно так, но справедливость во всём должна быть, — сказал князь и послал трёх придворных в овчарню.
Идут придворные на скотный двор и смеются.
— Ну и кавалера выбрала себе княжна! — говорит один.
— Не иначе парша у него на голове, недаром он её тряпкой обмотал, — молвит другой.
— Вот сорву я с него эту тряпку, тогда посмотрим, что он делать станет, — пригрозил третий.
Заходят они в овчарню, останавливаются перед подпаском и спрашивают:
— Не ты ли три раза на стеклянную гору въехал?
— Я, — как ни в чём не бывало говорит Павлуша.
Двое придворных так и покатились со смеху, а третий разгневался, ногами затопал.
— Я тебе, паршивец, покажу, как с княжной шутки шутить! — закричал он и сорвал у подпаска с головы тряпку.
Золотые кудри по плечам рассыпались, и в овчарне словно жаркое пламя вспыхнуло.
И сразу точно ослепли все, будто онемели, слова сказать не могут. Стоят как неживые. А Павлуша и говорит:
— Мало вам этого, могу ещё кое-что показать.
Приподнял сноп соломы, что подушкой ему служил, и достал оттуда три перстня: рубиновый, изумрудный и бриллиантовый — три подарка княжны.
Хочешь не хочешь, а пришлось поверить.
Бегут придворные со всех ног в замок и кричат:
— Смельчак нашёлся! Жених объявился!
Привели Павлушу с почестями в замок.
Князь с княжной на
— Расскажи нам, храбрый рыцарь, как ты героем стал?
И Павлуша рассказал:
про дуб говорящий,
про меч огненный,
про великанов,
про замок в лесу,
про воинов из подземелья,
про коней-исполинов,
про богатства несметные, что в сокровищницах лежат и теперь ему, подпаску, принадлежат.
Князь знак подаёт, все на коней садятся и в лес едут. А в лесу по сказанному как по писаному: замок стоит, воины с оружием полководца ждут, в сокровищницах — богатства несметные, в конюшне — кони-исполины.
Не стали тут ждать — справили шумную свадьбу. Гости так плясали, что потом три месяца хромали, а народ целый год только о свадьбе и толковал.
Густав Морцинек
Сусанка и водяные
Много лет тому назад под Скочовым проживали в Висле водяные. Вообще-то водяные предпочитают селиться в одиночку, а эти жили все вместе: и водяные, и водяницы, и водянята — их ребята.
В солнечные дни водянята плескались, барахтались, кувыркались в воде, пища от восторга. А старики водяные посиживали степенно на берегу, грели кости на солнышке и, глядя на проказы своих внучат говорили:
— Вот озорники! Вот шалуны!
Ростом, надо знать, они не больше гномиков, мордочки у них сморщенные, носик пуговкой, передние лапы, как у уток, перепончатые. Носят они красные курточки и штанишки того же цвета, а водяницы — красные платья. И ещё, они пузатенькие, толстенькие, как кудлатый Бобик, Кужейкин пёс.
Кужейка — это крестьянин, что на берегу Вислы живёт. Кужейка очень богатый, но скупой до ужаса, прямо, что называется, скупердяй!
Над каждым кусочком хлеба, над каждым медным грошиком трясётся, только для своего любимчика Бобика ничего не жалеет. И вот полёживает пёс в горнице на шёлковой подушке и храпит во всю ивановскую.
Жила у Кужейки сирота Сусанка. Осталась она без отца, без матери, одна как перст на белом свете.
Когда у Сусанки умерла мать, Кужейка сказал:
— Не реви, пойдём ко мне! Будешь у меня коров и гусей пасти.
Сусанка согласилась и с той поры стала пасти у Кужейки коров и гусей.
Но Бобику жилось куда лучше, чем Сусанке. Бобик ел хрустящие рогалики с маслом, а Сусанка сухие корки глодала. Бобик лакал сметану, а Сусанка хлебала тюрю — хлебные корки, размоченные в воде. Бобик спал на шёлковой подушке в светлой, тёплой горнице, а Сусанка с коровами в хлеву на старом-престаром, набитом соломой мешке.