Там, вдали, за…
Шрифт:
Через неделю «Кузнечики» покинули Дом культуры пожарников, где обретались в последнее время в ожидании денег и славы, и в полном составе перебрались в кафе «Муза-М» на улицу имени Горсовета. Первый же концерт дал такой колоссальный сбор, что Алессандро (Баблюк) на следующее утро, лежа в кровати, просил шампанского и говорил, что отныне меньше чем за сто «баксов» выступать не намерен. Впрочем, к вечеру Баблюк несколько ожил, взял гитару и снова заиграл в кафе «Муза-М». И на следующий вечер — тоже.
Славное было времечко! Алессандро выдавал ритм, Эдип исправно басил, Жак выжимал
Но прошла неделя, другая, и ажиотаж в «Музе-М» стал заметно спадать. Теперь никто уже не требовал через головы и столы «Девочку-лапочку» на «бис», и все заметней становилось всем, как дребезжит у Коровина на верхах нота «ля», а звук «ша» жужжит, как муха на излете. Баблюк уже не пил по утрам шампанское, ударник Слон ходил мрачным. А Коровин, отпев свое, сбегал на последний трамвай и ехал через весь город к девушке Лене — развеяться.
— Тебе, Геночка, срочно имидж надо поменять, — сказала однажды девушка. Случилось это в один из тех вечеров, когда в «Музе-М» занято было не больше пяти столов, да и те певца почти не слушали. — Нет, правда, смени имидж, Генчик. Вот увидишь, публика валом на тебя попрет!
— Думаешь, попрет? — грустно спросил Коровин, на секунду отрываясь от своих мрачных мыслей.
— Попрет, — твердо отвечала Лена. — Кстати, у меня и знакомый визажист есть на примете. Кудесник, блин! Я ему позвоню…
И Коровин поехал к кудеснику.
Блин, кудесник встретил клиента, как полагается: усадил в кресло, угостил рюмкой бренди, поговорил о последних шоу-новостях. Потом отошел несколько в сторону и долго смотрел на Коровина, подобно взыскательному художнику, обдумывающему, куда следует положить свой первый мазок.
— Уши у вас нестандартные. Всю картину портят, — наконец, сказал кудесник после продолжительного молчания.
— Неужели портят? — ахнул Коровин.
— Портят, уж не волнуйтесь. Я в таких случаях не ошибаюсь, — сурово изрек кудесник, и тут же достал из кармана калькулятор. — Ладно, кое-что для вас я попытаюсь сделать… Гм! Значит, так. Ушки ваши мы как бы слегка прижмем прической, волосы — перекрасим, бровки — подправим… На щечку пару родинок бросим. Четыреста баксов — и вы новый Лео ди Каприо, — заявил кудесник, пряча калькулятор в карман. — Или — второй Влад Сташевский. На выбор.
— А под Киркорова — можно? — застенчиво спросил Коровин.
— Нет проблем! — отвечал кудесник. — Чик-чик — и вы уже вылитый Филипп. Алла Борисовна, и та вас различить не сможет!
На следующий вечер в «Музу-М» валили все, кому не лень. Десять дополнительных столиков положения дел не спасали: желающих посмотреть на Коровина был легион. Вертопрахов яростно аплодировал и орал «бис!» за троих. А опытнейший Провизер лишь грустно улыбался над порцией лососевого филе в оливковом соусе.
Так продолжалось дня три или четыре, а может, и пять. А потом опять в зале ни души. И свободных мест — хоть столы выноси. Что хозяин
Как так — не было? Да вот так, не было — и все. Сбежал Вертопрахов, а заодно уж и прихватил с собой девушку Лену. И долго еще зимними вечерами тихо радовался злодей, что не заключил в свое время пари с многоопытным Провизером. Да черт его знает, эту шоу-науку, как зажигать в небе «звезды», дабы впоследствии зарабатывать на них капитал. Не получилось зажигать у Вертопрахова. Что ж, бывает. Главное, чтобы с Леной у него было все хорошо. И чтобы та своего визажиста-кудесника пореже вспоминала.
Ладно, это — дела семейные. А вот «Кузнечикам»-то как дальше жить? Думайте, ребятки, думайте…
— А может быть, нам в народ пойти? — подал голос умный вне сцены Жак. — Больших «бабок», конечно, вряд ли соберем, зато прославимся.
— Главное — реклама, — подхватил Алессандро.
— Точно, — согласился Эдип.
И на следующий же день «Кузнечики» подались «в люди»…
Черт возьми! Что за чудные заголовки мелькали в те дни на страницах местных газет! Вот так закрою глаза — и вижу надпись на полполосы: «Пацаны, это — круто!» Да уж куда круче — сольный концерт Коровина в городской бане. С ума бы не сойти! Но зато уж «Кузнечики», точно, весь город говорить о себе заставили.
Отличнейший был концерт, доложу я вам. Куда там Киркорову до соло в бане! Случайно облитая из тазика, задымилась электрогитара в руках у Баблюка, да Слон-ударник, поскользнувшись на кусочке мыла, упал, расплющив свой барабан. Но зато уж поклонницы Коровина были на седьмом… нет, на восьмом… да что там, на двадцать восьмом небе от счастья!
«Восхищенные поклонники выскакивали из раздевалки и бежали за машиной, увозившей Коровина с этого банного концерта. И долго еще мелькала в сумерках то одна, то другая простыня, тщетно пытаясь догнать своего кумира…»
Здесь опытнейший Провизер прервал свой рассказ, грустно улыбнулся автору этих строк и взялся за порцию омара в белом вине. На ближайшие десять минут за столом воцарилось торжественное молчание.
Но вот воротила от шоу-бизнеса отложил серебряные щипчики в сторону и потянулся за салфеткой.
— Вчера мне звонил Миша Лейман, хочет заделать небольшой концертик в «Метрополе», — сказал Арнольд Арнольдович, жестом аристократа промакивая уголки губ. — Просил меня подыскать пару-тройку свеженьких групп. На обкатку.
— Ну и что? — спросил я.
— Думаю, пора бы нашего Коровина в свет выводить, — сказал как отрезал Провизер.
— Да что вы, Арнольд Арнольдович! У Коровина же нота «ля» до сих пор дребезжит, — продемонстрировал автор глубокое знание предмета. — И звук «ша» как муха. Его же в «Метрополе» гардеробными номерками забросают!
— «Ля» — это неважно. И «ша» здесь тоже не причем, — рубил Провизер с плеча. — Главное в нашем деле — это вовремя в струю попасть. А эти ваши «ша», «ля»… Фигня это все. Ясно?