Там, за гранью. Уолдо. Корпорация «Магия»
Шрифт:
– Слишком опасно для вас.
– Мне это безразлично.
– А мне – нет. С моей профессиональной точки зрения ваша жизнь представляет собой слишком большую ценность.
– Ах это?! Черт возьми, мне казалось, я четко объяснил: нет никаких, ровным счетом никаких шансов, что я соглашусь участвовать в генетической программе.
– Вы действительно объяснили. Но пока вы живы и здоровы, я по долгу службы обязан надеяться, что вы передумаете. И потому я не имею права позволить вам рисковать жизнью.
– Хорошо. Но как вы мажете меня остановить? Принудить меня вы не можете – законы я знаю.
–
– Но… Но послушайте, Клод! Если вы предпримете это сейчас, у вас не будет в руках необходимых улик. Гораздо правильнее было бы подождать до тех пор, пока нам не станет известно о них все. Сегодняшний арест одной этой группы может означать, что сотни или тысячи других просто-напросто укроются более тщательно.
– Знаю. Это риск, на который правительству придется пойти. Но мы не можем рисковать вашей зародышевой плазмой.
– Черт побери, Клод! – Гамильтон всплеснул руками. – Это же шантаж. Чистой воды принуждение.
– Вовсе нет. Я не собираюсь ничего предпринимать… в отношении вас.
– И тем не менее, это так.
– Ну а если мы пойдем на компромисс?
– Какой?
– Ваша жизнь является вашей собственностью. Вы имеете полное право расстаться с ней, играя в Бесстрашного Фрэнка. Я заинтересован лишь в ваших потенциальных возможностях в качестве предка грядущих поколений. Я имею в виду сейчас только свои профессиональные интересы. По-человечески вы мне симпатичны, и я предпочел бы, чтобы вы прожили долгую и счастливую жизнь. Но к делу это не относится. Если вы заложите в банк плазмы несколько миллионов своих гамет, я соглашусь не вмешиваться в ваши дела.
– Вот об этом я и говорил? Вы шантажом пытаетесь склонить меня к сотрудничеству.
– Не торопитесь. Живые клетки, оставленные вами, не будут пробуждены к развитию без вашего на то согласия. Они будут находиться в банке и по вашей воле могут быть даже уничтожены – если только вы не погибнете в этой авантюре. Только в случае вашей смерти я воспользуюсь ими для продолжения генетической программы.
Гамильтон сел.
– Давайте уточним. Вы не используете их, если только меня не укокошат. И все без обмана?
– И все без обмана.
– Когда все кончится, я могу их ликвидировать. И все без обмана?
– И все без обмана.
– И вы не поставите меня намеренно в такое положение, чтобы я оказался убит наверняка? Нет, ничего подобного вы не сделаете. Хорошо, я согласен. Я готов поставить на свою способность к выживанию – против ваших шансов воспользоваться моими гаметами.
Вернувшись в офис, Мордан послал за руководителем технического персонала.
Не говоря ни слова, он вывел Марту из здания и продолжал хранить молчание до тех пор, пока они не оказались в таком месте, где их заведомо никто не мог подслушать – на уединенной скамейке в пустынном уголке Северного (крытого) парка. Здесь он рассказал ей о своем разговоре с Гамильтоном.
– Полагаю, вы сообщили ему, что о «Клубе выживших» мы давно знаем?
– Нет, – хладнокровно ответил Мордан. – Я ничего ему не сказал. Да он меня и не спрашивал.
–
– Ну-ну, Марта! – проворчал Арбитр, однако в глазах его появилась улыбка.
– О, я не критикую. Вы поставили его в положение, при котором наши шансы осуществить эту работу заметно возросли. И тем не менее, вы сделали это, заставив его думать, будто мы и не подозревали об этом жалком заговоре.
– Но мы не знаем об этом заговоре всего, Марта. И Гамильтон будет полезен. Он уже раскопал один существенный факт: в нашей конторе есть утечка.
– Так вот почему вы уволокли меня из Клиники! Что ж, значит, предстоят некоторые перемены.
– Не слишком поспешные. Будем исходить из предположения, что женщинам мы можем безоговорочно доверять – вся эта затея по своей природе чисто мужская; женщины в ней не участвуют, и интересы их во внимание не принимались. Но с мужчинами будьте осторожны. Думаю, лучше вам самой заняться помещением в банк плазмы Гамильтона – и сегодня же. Впрочем… На всякий случай присматривайте и за женщинами.
– Хорошо. Но если говорить честно, шеф, не думаете ли вы, что следовало объяснить Гамильтону, во что он ввязывается?
– Вы забываете, что это не мой секрет.
– Я помню. И все-таки – он слишком драгоценной породы, чтобы рисковать им в подобных играх. Как вы полагаете, почему они его завербовали?
– Он считает, что из-за богатства и умения владеть оружием. Но я думаю, что вы сами уже ответили на свой вопрос. Он – из элитной линии. Прекрасный материал для разведения. «Выжившие» не так уж глупы.
– Ого! Об этом я как-то не подумала. И все равно – чертовски стыдно рисковать им в таком деле.
– Стражи общества не должны позволять себе роскоши личных симпатий. Им необходимо иметь более широкие взгляды.
– Может быть… Но должна признаться, в человеке с широкими взглядами есть нечто пугающее.
Глава 6
«Мы говорим на разных языках…»
Не без удивления Гамильтон Феликс обнаружил, что конспиратор может быть до крайности занятым человеком – особенно если он при этом занимается тайным сыском. Перед Мак-Фи Норбертом и другими членами «Клуба выживших» он разыгрывал роль этакого энтузиаста-неофита, готового всеми силами и способами содействовать общему делу. Как и следовало ожидать, курс индоктринации, весьма скучный, но необходимый для продвижения вверх внутри организации, занял немало времени. Гамильтон все это терпеливо сносил, стараясь поддерживать в себе романтически-приподнятое мироощущение, чтобы его поведение и ответы не возбудили подозрения у инструкторов.
Помимо изучения основ Нового Порядка в обязанности недавно принятых в организацию членов входило также выполнение отдельных поручений. Поскольку здесь царила жесткая вертикальная иерархия, смысл этих поручений никогда не разъяснялся и задавать вопросы было не принято. Задание с равным успехом могло действительно иметь значение для успеха заговора или же попросту служить очередным испытанием – новобранец этого знать не мог.
Гамильтон видел, что произошло с одним из новичков, который пренебрег серьезностью инструкций.