Там, за поворотом [СИ]
Шрифт:
Понятно, что на эти лекции собираются тоже только желающие. Так вот ко мне на лекцию по мудролюбию сошлось человек двадцать разновозрастных школяров обоего пола, как я понял, не слишком увлечённых изучением других дисциплин, занятия по которым никто не отменял.
– Интересно ли делать дело, если не знаешь, для чего нужны твои усилия?
– начал я с простого вопроса. И замер, ожидая реакции аудитории.
– Нафиг нужно, скажем дружно, - последовал уверенный ответ. Нахватались от меня крылатых фраз, понимаешь, вот и козыряют ими по каждому случаю. Впрочем, остальные поддержали мнение самого решительного.
– Тогда нафиг мы живём, если всё равно, рано или поздно, наши
– воспользовался я удачным ответом.
Детки у нас не приучены поднимать руку перед тем как слово молвить, поэтому некоторая базарность вслед за моим вопросом последовала, но, заметив, что выловленные из гвалта ответы я записываю на доске, народ успокоился и принялся диктовать.
Перечень получился длинный, от "поймать самую большую рыбу" до "стать самым сильным". Кроме посылов, откровенно связанных с получением высокого статуса в обществе, встретились и мнения вроде "любить самую красивую женщину" или "родить деток от самого лучшего охотника". Авторов этих высказываний я немедленно взял на каранда… записал на восковой табличке.
Остальные же мнения мы терпеливо проанализировали, выявив, что все они направлены на завоевание уважения окружающих к собственной персоне. Попросту, я задавал вопрос: "зачем тебе это нужно" и, после нескольких подсказок, ответы участников дискуссии совпадали.
Мысль о том, что цель жизни - заслужить уважение, аудитория приняла достаточно безболезненно. А потом я приступил к следующему шагу:
– Стебелёк! За что тебя уважают товарищи?
– закинул я крючок с аппетитнейшей наживкой.
– Я сильный, ловкий, смелый, - скромность ещё не считается в этом мире высоким достоинством, поэтому я продолжаю:
– А ещё какие достойные качества у тебя есть?
– Я умный, много знаю и умею.
– А теперь скажи мне, почитают ли люди твоих родителей?
– продолжаю я раскидывать сеть.
– Конечно почитают… - тут парнишка на секунду замялся но, не дожидаясь наводящего вопроса, сам насадился на заготовленные для него логические вилы.
– …потому что у них очень хороший всеми уважаемый сын.
– Я рад за них и горд за тебя, - поспешил я поддержать собеседника.
– А теперь у тебя достаточно данных, чтобы объяснить нам, что же есть такое на свете, общее для всех, вызывающее уважение окружающих? Для чего одни хотят поймать самую большую рыбу, другие - выковать самый острый нож, а третьи - любить самую красивую женщину.
– Вырастить детей, которыми можно будет гордиться, - с разгону залетел в ловушку разговорившийся Стебелёк.
На этой ноте я и закончил лекцию, попрощавшись со слушателями. Отпускать аудиторию у нас не принято - все приходят и уходят, когда захотят. Но на этот раз вышел из зала только я. Мудролюбы продолжали о чём-то разговаривать приглушёнными голосами (а не орать во всю глотку, как обычно).
Дело в том, что ничего революционного я слушателям не сообщил. Загвоздка оказалась исключительно в систематичности и логической увязке, в построении причинно-следственной цепочки.
Мне же надо было разобраться с категорией "самый лучший охотник", для чего допросить с великим пристрастием Мышку, знавшую толк, как минимум, в нескольких этих самых охотниках.
Древние люди - народ исключительно наблюдательный. А показанный мною метод выделения общего из массива частных случаев не так уж сложен. В общем, группа мудролюбов вцепилась в категорию "уважение" и некоторое время занималась анализом самостоятельно - я не планировал следующей лекции в обозримом
"Уж не пирамидку ли Маслоу они разработали?" - мелькнула в голове заполошная мысль. Но всё оказалось куда прозаичней. Эти самородки додумались до трёх, заслуживающих, по их мнению, наибольшего уважения человеческих свойств:
Те, кто усваивает знания.
Те, кто приумножает знания.
Те, кто передаёт знания другим.
Отчётливый перекос в сторону школьных реалий с поправкой на передачу навыков от родителей к детям. А чего Вы хотели? Век такой - что вижу, то пою. Но, зерно упало на благодатную почву. Следующую лекцию я посвятил доказательству того, что самые лучшие детки рождаются тогда, когда женщина желает мужчину и сама хочет понести от него. Позиции мои в этой области были необыкновенно слабы, потому что я в законах Менделя никогда толком не разбирался, а фраза: "Если фенотип гомозиготен, рецессивная аллель доминирует", звучит для меня, как изысканное ругательство. Впрочем, за точность цитаты не поручусь, потому что из этих шести слов я точно знаю смысл только первого и, кажется, догадываюсь о значении последнего.
Несомненно, это был провал, потому что ни одной реплики в ответ не прозвучало, а слушатели разошлись молча со скучающими физиономиями.
– И чего он столько времени талдычил то, что и без него все знают?
– услышал я ненароком обронённую реплику.
Вот после этого и пришло ко мне понимание, что некоторые виды знаний, известных нашим далёким предкам, были утрачены в процессе эволюции человеческого общества. Скорее всего, жрецы сумели как-то скрыть их под завесой сакральности, а потом, хотя они и мелькали время от времени из уст повивальных бабок, но оставались не в русле основных процессов, поскольку на заключение браков влияли другие соображения - сословные, кастовые, материальные… а инстинктивный интерес молодых людей друг к другу духовники закатили куда-то в область греховную.
В общем, не угадал я с темой из-за своего высокомерия, потому что смотрел на вопрос глазами человека из будущего. Человека настолько напичканного привнесёнными в него установками, что полагал их верными просто потому, что в той, прошлой жизни, ими руководствовалось большинство. Это я про мораль, как Вы понимаете.
Заехать в вопрос паразитизма я всё никак не мог. Загвоздка тут в том, что какие-то его зачатки обязательно сидят в каждом из нас. Впрочем, может встретиться и развитая форма. Проблема не в этом. А в том, что своего собственного желания проехаться за счёт других, никто худым не полагает. Как-то так устроена человеческая психика, что тут предусмотрен могучий предохранитель.
Некоторое время я осторожно щупал почву альтруизма - то есть желания делиться с другими или трудится для них, но стихийные логики - мои современники - плохо меня понимали. Чуть лучше обстояли дела, когда я заменил понятие "другие" на понятие "свои". Речь тут же пошла о родичах и мы сразу достигли взаимопонимания. Интересы рода - это прежде всего.
Потом я опять сменил пластинку и мы снова принялись за тему уважения. Тут всё было гладко, и мне удалось протолкнуть тезис о том, что некоторых людей уважают не только в своём роду, но и в других. Более того, категория уважения к роду тоже воспринялась на ура. Попал. Пальцем в небо. Потому, что ни альтруизмом, ни паразитизмом отсюда даже не пахло.