Там живут одни киты

Дима подошёл к окну.

За окном блестела бухта, синяя, в белую и чёрную полоску. Полоски шевелились. Это шли волны. Они огибали маленький островок посреди бухты, опрокидывались у берега.

На берегу рыбаки в брезентовых куртках и резиновых сапогах растягивали коричневую сеть. В сети зеркальцами вспыхивали стеклянные буйки.

— Ай-ай-ай! — сказала мама. — До сих пор не верится: заехали на край земли, Японское море! Кто-то, помню, сказал: «Там живут одни киты!»

— Да, — сказал папа. — Три дня на пароходе! У меня до сих пор качается под ногами пол.

Посреди комнаты стояли восемь чемоданов. Один — с посудой, один — с одеждой, два — с книгами, один — с постельным бельём, и ещё три чемодана неизвестно с чем.

— Всё-таки у нас недопустимо много барахла! — сказал папа. — Когда мы, наконец, будем ездить налегке?

— Наверное, никогда! — сказала мама. — Интересно, какую работу предложат мне здесь? В Мурманске я преподавала музыку, в Севастополе озеленяла город. Осталось только научиться печь хлеб!

После завтрака пришёл папин начальник Виктор Васильевич.

— Привет европейцам! — сказал он. — Сегодня увидите моё хозяйство. К сожалению, Владивосток помогает нам плохо, но думаю, к зиме отделение мы всё-таки развернём. Беда с аквариумами — текут!

— Аквариум — это очень важно, — сказал папа. — Все мои опыты — аквариальные. Попробуйте изучать кальмаров в море!

— Нас, промысловиков, — сказал Виктор Васильевич, — интересует больше всего скосяченная рыба.

— Как скосяченная? — удивился Дима.

— Такая, которая собирается в косяки. Её удобнее ловить сетью. Пока рыба не скосячена…

— Скосяченная — какое ужасное слово! — сказала мама. Она повернулась к папе: — Не забудь, что Диме через два дня в школу!

— Да, да! — сказал папа. — Мы сегодня же отнесём документы.

— Школа? Вот она! — сказал Виктор Васильевич и показал на белое здание на той стороне бухты. — Смотри не дерись с мальчишками!

— Что вы! — сказала мама. — Наш Дима — большой. А потом, он в жизни не дрался!.. Интересно, как дети добираются до школы?

— Рейсовым катером.

— А зимой?

— По льду, пешком, мимо острова. Между прочим, он называется Устрица. Там у рыбаков склад дизельного топлива, А сторож —

— С козой? — удивился папа. — Я бы жил с собакой. Ну что ж, идёмте взглянем на аквариум. Дима, ты идёшь?

— Сейчас, он пришьёт пуговицу.

Дима поморщился, сел на чемодан и начал пришивать к зелёному пальто большую чёрную пуговицу. Мама строго смотрела на него.

— А где мой портфель? — спросил папа. — Безобразие, когда нужно — ничего не найдёшь!

— Он у тебя в руке, — сказала мама.

— Ах, да! Итак… Дима, ты пошёл? Подожди на улице, мы сейчас догоним. Интересно, — добавил папа вполголоса, — как у него здесь будет с товарищами? До сих пор он сходился с детьми очень трудно. Всё с нами и с нами. Надо дать ему самостоятельность!

Улица была немощеной. Вдоль заборов тянулись неровные дощатые тротуары.

Не успел Дима сделать десяток шагов, как за заборами послышались голоса.

— Петька-а!

— А?

— Петька-а!

— Тут!

— Петька-а!

— Что?

— Петька-а!.. Эдик!.. Зина идёт!

Дима оглянулся. Кроме него, на улице никого не было. Из-за дощатых некрашеных заборов на улицу выходили по одному мальчишки. Они были кто в прошитой парусиновой куртке, кто в тельняшке. Собралось пятеро: четверо больших, пятый поменьше. Тот, что поменьше, был косой. Мальчишки подошли к Димке.

— Глянь, не Зина! — удивлённо сказал косой.

— Новенький!

— Вчера пароходом приехал.

— Городской!

— Жаль, что не Зина!

Косой подошёл к Диме вплотную.

— А ну, Эдик, спроси, чья у него пуговица! — сказал самый большой из мальчишек. Косой взялся двумя пальцами за чёрную пуговицу.

— Чья? — спросил он.

— Моя, — тихо ответил Дима.

— Держи крепче! — Эдик оборвал пуговицу и сунул её Диме в карман.

— А эта чья? — Он взялся за вторую.

— Атас! — крикнул кто-то. Мальчишки бросились в стороны. Захлопали калитки. Дима остался один.

По тротуару шли папа и Виктор Васильевич.

— О-о! — сказал папа. — Я вижу, ты делаешь успехи. Познакомился? Очень хорошо! Но где твоя пуговица? Ты что, глотаешь их?

— Глотаю! — угрюмо ответил Дима.

«Отделение Института рыбной промышленности. Бухта Надежда».

Надпись была сделана мелом, прямо на двери. Две лестницы за дверью вели: одна наверх — на второй этаж, вторая — вниз, в подвал.

Виктор Васильевич повёл папу вниз.

В подвале было тепло и сыро. Горело много электрических ламп. Журчала вода.

Посреди подвала стояли три больших стеклянных ящика с водой.

— Текут! — горестно вздохнув, сказал Виктор Васильевич. — Уж мы их и замазкой, и клеем бэ-эф… Какие махины! А вот — крабы. Их в Надежде добывают до сотни тонн в год.

Крабы сидели в первом аквариуме. Они были лиловатые, все в колючках и выростах. Крабы беззвучно жевали что-то и царапали стёкла суставчатыми лапами.