Тамагочи

Качаев Валерий

– Да неужели, – видя, что забор показал свой край, устало произнес Сергей. Свернув за угол, он остановился и стал озираться по сторонам. – И где же тут мастерская? Что за…

Бетонный забор и примыкающие к нему гаражи образовывали тупик. В середине этого огромного колодца кучей был навален всевозможный хлам. Годами копившийся мусор, возвышаясь над поверхностью воды толстым слоеным пирогом, источал стойкий тошнотворный смрад. Гущин покрутил головой. Ни единой щели, куда можно было бы протиснуться. Все, что удавалось разглядеть, это торчащие за забором закопченные кирпичные трубы и изгибы компенсаторов вездесущих теплотрасс. В том месте, где крайний гараж стоял впритык с бетонной плитой, по верху была пущена колючая проволока, намотанная на ржавые металлические штыри.

– Как же так?.. – озадаченно пробормотал Сергей.

Не ожидавший такого коварного подвоха, раздосадованный и огорченный жестокой шуткой, Гущин плюнул себе под ноги и, скрипя

зубами

от злости, направился обратно. Вернувшись на деревянную тропу, он сразу увидел, что по мосткам, метрах в тридцати, навстречу ему идут какие-то люди. Сердце Сергея тревожно екнуло. Так как на узкой тропинке им было не разойтись, Гущин стоял и ждал, когда вся группа окажется на «мусорном острове». «Кто знает, может, их сюда отправил все тот же шутник, и я зря переживаю?» – наивно пытался успокоить себя Сергей. Но предчувствие не обмануло. Через несколько минут он оказался в окружении шестерых крепко сложенных юнцов, в одном из них он сразу узнал и своего словоохотливого проводника. И только сейчас Гущин обратил внимание на внешний вид косого и его угрюмых друзей. Все как один были коротко стрижены, одеты в черные кожаные куртки, на ногах камуфлированные штаны, заправленные в высокие военные берцы. А самое страшное было то, что каждый был вооружен бейсбольной битой.

– Извините,– первым заговорил Сергей.– Куда мне идти дальше, я не очень-то понял.

– А никуда идти не надо, – ехидно ухмыляясь, ответил бывший проводник. – Это конечная. Приехали, дядя. Дело тут вот в чем. Сегодня на ужин у местных червей предполагается одно изысканное, поистине королевское блюдо – чванливый хряк во французском коньяке Брийе Трэ Рар. И ты, свинья лощеная, любезно приглашен на эту дружескую пирушку. Как почетный гость и одновременно как главное угощение. Поверь, они будут просто плакать от радости и такого небывалого везенья.

– Это что, ш-шутка? – опешив от услышанного, совсем тихо спросил Гущин.

– Какие уж тут шутки! Ты, тварь, по башню в косяках и должен понести за это наказание.

– В каких еще косяках?! О чем это вы?

– Типа не всасываешь? А это ш-то? – зашипел кривой и со всего маху швырнул в Гущина каким-то предметом, со звуком пощечины точно угодившим Сергею в лицо. Непроизвольно зажмурившись, тот, почувствовал, как что-то мокрое и холодное ударилось ему в щеку. Раздался хохот. Сергей открыл глаза: стоящие вокруг стриженые молодчики издевательски скалили зубы, внизу, у ног, лежал скомканный носовой платок, тот самый, что он выкинул по пути.

– Это что?! Я тебя спрашиваю!

– Это платок. Мой платок. Просто платок, – укорачивая фразы, залепетал перепуганный Сергей.

– Платок, говоришь? А что же он у тебя не в кармане? Случайно выронил? Да?

– Нет. Просто он грязный, и я его выкинул…

– Вот видишь, все-таки выкинул. Здесь все можно! Да?! А у себя, в «Долине нищих», ты бы так поступил?! Мало того, что жируете за наш счет, загнали гнить в это чертово гетто, нюхать смрад, жрать отбросы, так еще и издеваться сюда над нами приезжаете?!

– Парни! Вы меня с кем-то путаете…

– Да нет. Таких, как ты – чертей напудренных, вряд ли с кем-то спутаешь. Гринды нам, сука, сейчас лизать будешь! Да, пацаны?! Поднял и положил в карман!

– Ребята…

– Оглох, что ли?! Я сказал, поднял и положил в карман!

В этот момент где-то совсем рядом раздался оглушительный рев гудка, невидимый тепловоз загрохотал по рельсам по другую сторону забора. Земля задрожала, и мусорный остров заходил под ногами ходуном. Все шестеро, словно по заранее условленному сигналу, стали медленно надвигаться на перепуганного мужчину…

Гущин открыл глаза. Сердце учащенно стучало, и Сергею казалось, что звуки его громких ударов наполняли погруженную во мрак комнату. Он лежал на широкой нерасправленной постели, распластавшись поверх покрывала в обуви и в дорогом, сшитом на заказ костюме. «Что только в голову не лезет после этих пьянок, – тихо простонал Сергей. Ощупав себя руками, он медленно опустил ноги на пол и уселся на краю кровати. Ладонь машинально скользнула по шелковой поверхности покрывала. Светланы рядом не было. – Наверно, в другой спальне. – Он поднялся и, стараясь не шуметь, сделал несколько шагов по коридору. Заглянул в соседнюю дверь. – Никого… Уехала к родителям что ли?.. Что вообще вчера было?.. Вот черт! Совершенно ничего не помню!» Гущин спустился по лестнице в просторный холл, где над входной дверью горела тусклая лампа ночника.

– Х-м! – недовольно хмыкнул он, взирая на приоткрытую дверь. Распахнув ее настежь, Сергей вышел на крыльцо. Уютно устроившись среди мерцающих звезд, в ночном небе красовалась огромная луна, в свете которой были отчетливо видны даже мелкие детали соседних коттеджей. – Надо же, ни облачка! – невольно вырвалось у Сергея. Тучи, висевшие над городом и уже как месяц извергающие сырость на головы людей, словно по движению волшебной палочки, растворились в мгновенье и без остатка. Улица была погружена в глубокий сон, ни одного светлого окна, тишина и покой; даже собаки, которых всегда волнует появление полной луны, непривычно молчали. – Что же вчера было? – произнес Сергей, зачарованно разглядывая усеянное звездами небо. На какое-то время он замолчал. Сделал глубокий вдох, с особым упоением вбирая полной грудью прохладную

свежесть осеннего воздуха. Затем с задумчивым видом возобновил прерванный монолог. – Мы собирались на презентацию этого жутко дорогого томографа… в очередной раз поругались со Светланой из-за Веньки. И я никуда в результате так и не поехал… Достал уже, сволочь! А когда-то ведь другом был! Лучшим другом! Точно знаю, на банкете не отходил от нее ни на шаг. Иуда! Светлана уехала… Затем позвонил Олег. Хотел от меня услышать, какие такие игры я затеял за его спиной. Все талдычил про мое беспробудное пьянство. Щенок сопливый! Что бы я ни затеял, это не его собачье дело. С другой стороны, кто-то же настучал? Света что-то ляпнула? Навряд ли. Она не в курсе и в принципе не понимает, чем я занимаюсь. Валерий Арнольдович? Тоже не может быть. Они не знакомы. Юра? Не вариант. Ладно, выясним потом… Потом я поехал к Арнольдычу. На дороге, по пути в пансионат, в котором должна была состояться встреча, меня подрезала какая-то сволочь. Стоп! У меня был с собой портфель!.. – от этой мысли у Гущина словно что-то оборвалось внутри, сердце на миг перестало биться. – Саквояж! Так значит, это мне не приснилось?! Ничего не понимаю. Дома тогда как я оказался?! – Кровь мгновенно прилила к голове, а лицо зарделось, будто в него плеснули керосина. Сергей собрался было вернуться внутрь, но тут за спиной послышался резкий режущий скрип. Вздрогнув всем телом, Гущин замер на месте. Через пару мгновений скрип повторился вновь. – Что это? – Сергей обернулся и стал прислушиваться, стараясь определить направление, откуда доносились неприятные звуки. Несмотря на производимый шум, собаки все молчали. Даже Риф – генеральский доберман, наделенный невероятно склочным и злобным нравом, не подавал голос. Следом, с противоположной стороны улицы, раздался треск ломающихся веток. Шум шел, как показалось Сергею, от коттеджа отставника, бывшего начальника управления внутренних дел. – Так и есть, генералу тоже, видимо, не спится. Совесть покоя не дает старому менту. Шарохается в потемках по огороду, а Риф, как всегда, рядом крутится. Не собака, просто зверь. Надо же такой уродиться! Ненавидит все, что шевелится. Хорошо, что числюсь у псины в друзьях… Пойти поздороваться да по сотке с соседом пропустить, пока его старуха не видит? Может, что-то прояснится в голове? Неплохая мысль, но только позже. Сначала надо найти портфель. – Сергей вернулся в дом и прикрыл за собой дверь. – Куда я мог его поставить? Хорошо бы сейчас это вспомнить. – Он поднялся в спальню, решив начать поиски оттуда. Включил свет, но портфеля, как и ожидал, не обнаружил. Обошел оставшиеся две комнаты на втором этаже – ни в библиотеке, ни во второй спальне также ничего. Спустился вниз, прошел в просторную столовую. – Бесполезно. Надо дожидаться утра. Тогда все и выяснится. Позвоню Свете, если что, извинюсь. А так я его в жизнь не найду. – Оставив безуспешные поиски, Гущин залез в наполненный дорогими напитками бар. Достал из шкафа бутылку «Наири», проворно вскарабкался с ней на высокий табурет, плеснул ароматное спиртное в пузатый коньячный снифтер. Рядом, на стойке, лежала трубка радиотелефона. – Может, позвонить Светлане сейчас?.. Не стоит. Спит, разозлю только. Самому бы неплохо на боковую. – Осторожно подхватив под широкое донце, он поднял и покрутил рюмку, пристально разглядывая на свет налитый в нее янтарный дурман. Замер на мгновенье, медленно поднес бокал к носу. Тонкие ноздри едва заметно вздрогнули, с наслаждением ловя пьянящий запах кедра и грецкого ореха. Закончив недолгую церемонию, Сергей резко запрокинул голову и в один глоток выпил содержимое. – Ну, что? – произнес он на выдохе. – Пойдем к генералу. Совесть пополощем!

Украшенная коваными завитками дверка тихонько скрипнула. Гущин прикрыл за собой калитку и вышел на безлюдную дорогу, вдоль которой, убегая в оба конца улицы, тянулись выполненные под старинное литье фонарные столбы. Каждый рефлектор, установленный на конце изогнутой мачты, выхватывал из темноты свой небольшой участок, пробивая в фиолетовых сумерках желтый световой тоннель. «Изумрудный» крепко и безмятежно спал. Держа в одной руке два пластиковых стакана, а в другой бутылку армянского коньяка, Сергей направился к дому генерала. Под ногами, переливаясь холодной иллюминацией, искрился мокрый асфальт. Гущин шел вдоль хорошо знакомых домовладений под аккомпанемент собственных каблуков, эхо его неторопливых шагов наполняло звуками укрытую мраком тихую аллею. Пройдя два участка, Сергей остановился и стал пристально всматриваться в темноту сквозь металлические прутья, венчающие кладку ограждения.

– Виктор Семенович… Виктор Семенович, – тихонько позвал пенсионера Сергей.

Чернота за кирпичным забором холодно безмолвствовала. Но только Гущин собрался было вернуться обратно, как вдруг, со спины, послышался резкий звук. Тот самый, пронзительный и раздражающий слух неприятный скрип, который он слышал стоя на крыльце своего дома. Звук шел от коттеджа через дорогу напротив. Сергей обернулся и увидел, как, громко хлопнув дверью, от строения отделилась неясная фигура, скользнула тенью по кирпичной стене и стремительно направилась в его сторону. Холодок пробежал по спине Гущина. Он стоял и растерянно смотрел, не зная, что предпринять. Но когда, оказавшись всего метрах в пятнадцати от него, субъект издал душераздирающий крик, нервы мужчины не выдержали и тот бросился бежать. Разовые стаканчики и коньяк полетели в разные стороны, перед глазами замелькали прутья соседского забора. В считанные секунды преодолев расстояние до своего дома, Гущин вбежал во двор. Тяжелая калитка с грохотом захлопнулась за спиной. Сдерживая прерывистое дыхание, Сергей замер. Не прошло и пары секунд, как створка дрогнула и, рассыпая металлический лязг, лихорадочно затряслась.