Тамара Величковская

Величковская Тамара Антоновна

Альпийский пейзаж

Посв. С.М. Рафальскому

Склоняются горячие цветы, Сияющие очи прикрывая. На голубые горные хребты Оперлось небо розоватым краем. Колеблется причудливый туман, То обнажая, то скрывая склоны И реют между синих генциан Серебряные крылья аполлона. Пьянит дыханье диких орхидей На берегу бурливого потока И облака, как стая лебедей, На

синеве спокойной и глубокой, Летят, плывут, меняясь на лету, Небесной тенью и прохладой веют И вечно сохраняя чистоту, Стремительно и нежно розовеют.

Отъезд

Посв. Т.Н. Рафальской

Цветы завернуты в бумагу, Еще и тихо, и темно. Дыхание туманной влаги Вползает медленно в окно. В последний раз мои обои Цветами синими цветут. Какое царство голубое Я обрела на время тут: Небесно-голубые выси, Луга с лазоревой травой И даже связка белых писем Чуть отливала синевой… Как скупо отдых мне отмерен! Не долог он, — и долгождан… У широко раскрытой двери Стоит закрытый чемодан.

ИЗ ЦИКЛА ЛОКАРНО

«Как восторженно птица щебечет…»

Как восторженно птица щебечет О весенней свободе своей, А когда я иду, мне на плечи Опускаются лапы ветвей, Дружелюбные, мягкие лапы… Прижимаюсь к ним жаркой щекой И вдыхаю живительный запах Снеговой и смолистый такой. Ручеек спотыкаясь в разбеге По скале разливает стекло, Пахнет ветер морозом и снегом, Но становится сердцу тепло. 1966

«Темно-синим полотном…»

Темно-синим полотном Укрывает вечер Кипарисы под окном Стройные как свечи, Небо, озеро, балкон, Каменные кряжи… Но взволнован, и влюблен, И всегда на страже, Юный стройный кипарис Над своей подругой. Оба крепко обнялись, Тянут ветки к югу… Хорошо расти вдвоем Неразлучной парой. И всегда в окне моем Белый снег Тамаро.

«Не надо думать о потерях…»

Не надо думать о потерях, Пусть входит в душу благодать — Так близок итальянский берег, Что кажется рукой подать. И часто слышится при встрече, Мой слух нечаянно задев, Веселой итальянской речи Какой-то оперный напев… Вобрать в себя всю эту прелесть И крепко в памяти хранить: Мимозы легковейный шелест, Тропинки порванную нить, Горы темнеющие складки, Вершины осиянный снег… И

этот миг закатный краткий, Который розовее всех.

«Туман, как голубая вата…»

Туман, как голубая вата, Лежит над озером с утра, Но на вершине розоватой Мазок живого серебра. Там солнце победило тучи — И лапы дряхлые сосны Дрожат, простертые над кручей, От вздоха первого весны. Еще февраль, еще в зачатке Цветение грядущих дней, Но шлет мимоза запах сладкий И дрозд уже поет над ней.

«В лесу стоит подводный свет…»

В лесу стоит подводный свет. Со всех ветвей свисают капли И примулы янтарный цвет, Как драгоценный камень вкраплен В скалу замшелую. С нея Поток спадает и рокочет И словно белая змея Среди камней укрыться хочет — Все вниз и вниз и все тайком. И, бороздя, в скале узоры, Уходит светлым ручейком В сиянье лаго-Маджиоре.

«Согрелось озеро сегодня…»

Согрелось озеро сегодня, Сверкнуло тысячью огней И вспомнил вереск прошлогодний О радости весенних дней. Весна пришла. С горы стекая Поет веселая вода И, никогда не иссякая, Не умолкает никогда. Шуршанье ящериц повсюду И птиц счастливая возня. Тропинок странные причуды Уводят на гору, дразня, То через горные морщины, То через вешние луга, До белопламенной вершины, Где раскаленные снега…

Пройденная дорога («Пройденной дороги не забыть…»)

Пройденной дороги не забыть… Ту дорогу, где мы проходили, Заглушили травы, может быть, Или же дома загородили. А быть может, как и в те года, Там весною много первоцвета… Но не возвращайся никогда На дорогу пройденную эту. Ты не встретишь никого на ней, Радостных не сделаешь находок. Будет много обгорелых пней, Будет много новых загородок. Встретишь только прежнего себя: Тень твоя предстанет, как живая, И она посмотрит на тебя — И пройдет, тебя не узнавая. 1950

Март

Цветок полумертвый, пленный Сегодня ожил немного, К живому теплу вселенной Он ищет в окне дорогу. Торчали зимой, хирея, Три ветки сухих, колючих, Но солнце сегодня греет, И с неба уходят тучи. И вот, стеклом отделенный От воздуха, солнца, неба, Он тянет росток зеленый, Как будто руку за хлебом. 1950