Тамбовский волк

Краснов Петр Николаевич

Адмирал невозмутимо наблюдал за метаниями заложника. Старицкий, сжав челюсти, приготовился нанести сокрушительный удар ногой в голову хозяина. И тут молнией мелькнула мысль: "Хозяин наверняка готов и к такому варианту нападения…"

Сцепив пальцы, Принц опустился в кресло. Внутри у него все клокотало от ярости и негодования! Но внешне он старался выглядеть спокойным.

— Вы не безнадежны.

Адмирал проговорил это без всякой иронии. Предположение Влада о том, что хозяин был готов отразить его нападение, тут же подтвердилось: Адмирал опустил папку с документами, в его руке был зажат странного вида пистолет.

— Новинка. Самозаряжающийся

электроствол. Электрический разряд парализует жертву на срок от пяти минут до сорока. Сила разряда регулируется вот этой планкой. Красная насечка — для самых несговорчивых. После «красного» разряда — только летальный исход. Удобная штуковина для поездки в общественном транспорте в часы пик, не правда ли?..

Старицкий никак не среагировал на эту шутку. "Планка стоит не на красной насечке, — подумал Принц, — значит, Адмирал не собирался меня убивать… Может быть, еще можно попробовать поторговаться?.."

Хозяин вновь словно прочитал его мысли и передвинул планку на красную отметку.

— Полчаса прошли. Ваш ответ?

— Согласен.

Адмирал протянул Принцу для рукопожатия руку и представился:

— Бизон.

Пожимая руку, Старицкий ощутил, какая у Адмирала бугристая рука. "Как у молотобойца, — удивился Влад. — Такой ладонью можно расколоть череп человека, как грецкий орех!"

— А теперь еще раз, уже более внимательно, ознакомьтесь с «Памяткой».

— Я уже ознакомился.

— Есть вопросы?

— Вы на них не ответите.

— На некоторые отвечу. Задавайте.

— Кто меня «заказал»?

— Антрополог. Он же фотограф. Близкий друг Дюка.

— И вора в законе Стайера?

— Нет.

— Но это он фотографировал, когда Дюк и Стайер стояли в обнимку?

— Он.

— Как же негатив этой фотографии оказался у Стайера?

— Стайер отобрал его у антрополога, а затем шантажировал этим негативом Дюка. Кстати, вот он… этот негатив.

— Каким образом он оказался у вас?!

— Достался в наследство от фотографа…

Бизон вертел негатив в руках, как бы не зная, что с ним делать дальше… Принц спросил:

— Хотите вернуть его мне?

— А вы не побоитесь?

— Чего?

— Держать его у себя?

— Думаете, что и меня тоже кто-то станет шантажировать?

— Нет. Просто этот негатив имеет свойство плодить покойников. Сначала вы убираете владельца негатива Стайера, и фотограф — на вашей стороне. Затем вы убираете Дюка, и фотограф начинает охоту на вас. Но вы вдруг исчезаете из Москвы. Третьей жертвой, хранящей у себя негатив, становится главарь подмосковной банды Гематоген, занимающийся торговлей наркотиками… Это…

— Пэр.

— Верно. Убрав и его, вы передаете негатив сестре Лациса, погибшего при бандитской разборке за сферы влияния в Москве. Сестра Лациса не желает расставаться с негативом. Тогда фотограф убирает ее и забирает негатив. Затем антрополог обращается за помощью в СС…

— СС?!..

— Синдикат Смерти. Так в кулуарах «любовно» называют наше БОУ.

— Бюро особых услуг?!

— Да. Вы и здесь приложили свою руку, Принц. Очень неумело, надо сказать, приложили. Вы по натуре — киллер. И не надо вам лезть в высшие эшелоны власти. Ну, упразднили вы «Плюс». Де-юре он перестал существовать. Но де-факто этот мощный концерн продолжает действовать. Государству он выгоден, и государственные структуры все равно его будут поддерживать. А государство вечно. Концерн, кстати, собирается снова всплыть, но уже под новым названием «Айсберг». Поработав с нами, вы поразитесь размаху

этой коррумпированной монополии, которая и в самом деле напоминает мощный айсберг, о чью подводную часть разобьется еще не один «Титаник»… Бункер, в котором мы с вами сейчас находимся, вгрызается в землю недалеко от одной морской бухты на севере нашей родины и является лишь одним из выступов этой криминальной громады.

— Если бы все было действительно так, как вы говорите, то меня бы уже давно не было в живых.

Бизон после этих слов Принца почему-то сразу перешел на «ты». В его голосе даже появились какие-то теплые нотки…

— А вот почему ты до сих пор жив, ты узнаешь не сегодня, а гораздо позже, когда сложатся более благоприятные для этого обстоятельства… Но мы отклонились от курса. Все, что я рассказал про негатив, я узнал от фотографа. Во время его рассказа у меня возникла одна парадоксальная мысль. Я, чтобы проверить свои предположения, попросил фотографа, а, как ты помнишь, основная его профессия была антрополог, сделать антропологическую экспертизу внешности двух совершенно разных людей: Старицкого и Калужного… Антрополог занимался этим здесь, за этим столом. Результаты, как ты догадываешься, были поразительными. Исследование кино- и фотодокументов дало научно обоснованное заключение, что Калужный и Старицкий — одно и то же лицо.

— Можете дальше не продолжать.

— Почему?

— Теперь… меня… будут пытаться шантажировать все кому не лень. Вы первый.

— И последний. Негатив сделал свое дело. Из тех, кто знает твою тайну, в живых остался только я. Возьмешь негатив?

Бизон скептически улыбался, протягивая Принцу кусочек пленки с запечатленными на нем покойниками. Старицкий, глядя на самоуверенного Адмирала, вспомнил про Краба, знающего гораздо больше, чем этот сидящий напротив… Хозяин. Ответив такой же скептической улыбкой, Влад возразил:

— Не делайте из меня мистика. Негатива я не боюсь. Мне непонятно другое… Зачем надо было тащить меня, да еще и мою семью за сотни километров от Москвы. Проще было бы вам приехать в столицу. Насколько я понимаю, результат был бы точно такой же!

— Другой. Москва — моя открытая сердечная рана. А при моей профессии это смерть. Сколько талантливых профи покинули этот мир, поддавшись только раз зову сердца. Именно в Москве меня, офицера, которому прочили блестящее будущее, сделали убийцей. Меня так подставили, что я, сам того не зная, лишил жизни своего тестя. Жена так и не поверила, что это было непреднамеренное убийство, и прокляла меня. Она запретила мне даже издали видеть сына. И тогда для меня столица стала адом. Я мог запросто взяв автомат, пойти на штурм министерства обороны и хотя бы перестрелять те окна, за которыми засели те, кто меня подставил. Но мне встретился человек, научивший меня обходиться "без сердца" в убойных делах. И я хладнокровно сумел расправиться с каждым из тех, к кому у меня был счет. А если бы я тогда не уехал в Ленинград, а остался в Москве, то вряд ли бы состоялась эта встреча… с тобой.

— Зачем вы все это мне рассказываете?

— Потому что твоя жизнь в последнее время постоянно висит на волоске. Тебя спасают стихийно, случайно возникшие обстоятельства. А я хочу, чтобы своей судьбой распоряжался ты сам, а не шальной случай.

— Вам-то какое до меня дело — буду я жив или нет?

— Глупо стрелять под окном, когда виновны в твоей судьбе конкретные люди.

— Я не стрелял.

Бизон посмотрел на Старицкого и медленно, тщательно выговаривая слова, произнес: