Тамбур
Шрифт:
Ошибка, ошибка! Сейчас клиентка накинется на нее и начнет потрошить, выспрашивать, интересоваться личной жизнью! Да что с ней такое?! Неужели, впрямь, пора увольняться?!
Но женщина вовсе не заинтересовалась ее жизнью.
Она желала говорить о своей и тут же заявила, что не собирается никуда отпускать дочь. Пусть празднует дома!
— Но вы сказали, что дочка перестала с вами общаться, — напомнили Галина. — Не боитесь, что сделаете еще хуже? Вдруг она обидится?
— Она?! — задохнулась та. — На меня?! Я ради нее готова на все, я ради нее…
В
— Да не в этом дело! — закричали в трубку. — Она не хочет быть со мной! Боится меня, хотя я ничего ей не сделала! Стоит заговорить — отшатывается, будто я хочу ее ударить, и смотрит так страшно! Я же ей не враг!
Дона… Она…
— Погодите, — Галина слышала, что собеседница сдавленно плачет, и старалась говорить как можно спокойней, чтобы не спровоцировать рыдания. — У вас что-то вышло? Вы поссорились? Поспорили? Мне вы все можете сказать — я здесь за этим и сижу!
— Нет, не могу, — еле слышно ответили ей. — Ни вам, никому. Зря, наверное, и позвонила… Попался на глаза ваш листок в почтовом ящике. Я обычно выбрасываю, но иногда хватаешься за соломинку.
— Почему не можете? Ведь было между вами что-то, или нет? — Галина слегка давила на клиентку, но этот прием она себе прощала. Некоторые нуждаются в поощрении. А то и в насилии — это тоже имеет успех. Особенно среди тех, кто не уверен в себе, а то, что ее клиентка была выбита из колеи, глухому было ясно.
— Вы поссорились?
— Нет… — тихо произнесла женщина. — Она…
Наверное, она куда взрослее, чем я думала. Больше видит и понимает. И вообще, она уже не ребенок. Господи!
Я как-то упустила это из виду. Ладно, все равно ничего не исправишь. Что случилось, то случилось. Я кладу трубку.
— Насчет Нового года… — попробовала было остановить ее Галина, но ее оборвали:
— Никакого Нового года не будет. Во всяком случае, для нас.
— Алло?!
* * *
— Алло?
Город, как мерный прибой, ударяется в сердце, голоса, как волны, размывают его, каждый раз унося частицу тебя, разрушая, причиняя боль Она ощущала себя волнорезом, поставленным на краю ночи, чтобы не дать затопить берег. Пограничником — но безоружным, и без собаки. Можно было отнестись к своей работе иначе, но тогда это была бы халтура, а то и преступление. Нет, лучше так Лучше слушать их всех и каждого принимать в свое сердце, тогда, по крайней мере, знаешь, что оно еще есть.
— Алло?
— Я уже как-то вам звонил, — робко произнес мужчина. — Вы — Галина?
— Да-да. Я вас слушаю.
Молчание.
— Я
— Понимаете, — собрался с духом собеседник, — я тогда говорил вам о парне, которого мне пришлось опознавать. О…
— Стоп! — подскочила она. — О Дане?!
— Вы помните?
— Он умер?
— Нет, жив! Слава богу, что жив. Понимаете, я никак не мог избавиться от мысли, что… Ну словом, что я… Каким-то образом тоже был виноват… Позвонил следователю, вообще ввязался… Лица его никак не мог забыть. — В голосе что-то треснуло. Галина (вернее, Юлия) часто занималась домашним консервированием и отлично знала этот противный тихий звук. Так внезапно трескается стеклянная банка, которую в целях стерилизации надели на носик кипящего чайника.
— Значит, он жив, — женщина перевела дух. — В больнице?
— Да, то есть, наверное…
«Этот тип вообще ни в чем не уверен! Интересно, каков он с виду? Серая мышь, точно!»
Голубкину Сергей скорее напоминал крысу, но ведь никто не виновен в том профиле, который подарила ему природа или наследственность. В данный момент он сидел на кухне, скрючившись в углу диванчика, и старался говорить как можно тише, чтобы не потревожить больную жену. Алена все еще «валялась» и была в ярости.
Работа значила для нее все — намного больше чем семья и даже (как смутно подозревал Сергей) чем дети, опять живущие у бабушки. Она даже не захотела посмотреть взятые напрокат фильмы, и он их вернул. Смотреть в одиночку было как-то невесело, да и телевизор был всего один, причем стоял в той комнате, где отлеживалась жена. А ведь посмотреть хотелось, и «Кабаре», и «Мою прекрасную леди», да вообще хоть что-нибудь, кроме новостей. Алена смотрела только новости.
Вот об этом он и хотел поговорить с психологом. Теперь уже об этом, поскольку с Даней все было ясно.
— Я не понимаю, зачем живу, — тихо сказал мужчина.
Галина выдержала паузу. В таких случаях лучше не торопить клиента. Он, можно сказать, перешагнул некий барьер, — раз уж решился выговорить подобное. Да и себе время останется — для размышлений. Причем по тому же самому поводу.
— У меня есть жена и двое детей, — тускло проявился голос. — И работа. Знаете, я прежде не задумывался об этом…
Тишина — примерно минуты на две. Галина в это время смотрела новости по телевизору — причем по тому же каналу, что и Алена. Только та прибавила звук, а Галина его убрала напрочь.
— Я всегда слушался родителей, — еле слышно произнес мужчина. — Старался хорошо учиться. Потом армия. Я отслужил, как все. Институт. Потом еще доучивался, чтобы получить эту работу. Женился. Нет, не подумайте, она хорошая, добрая, но…
Молчание.
— Я здесь.
— У нас двое детей. Денег не так уж много, то есть, если честно, мало. Ну, это на ее взгляд. У меня требования небольшие. — Он нервно сглотнул — в трубке послышалось эхо. — Дети постоянно у бабушки. Их будто и вообще нет. Наверное, так лучше для них. Мы ведь почти дома не бываем, разве когда болеем…