Тамерлан. Завоеватель мира

Мароцци Джастин

Однако после смерти Хубилая в 1294 году его империя покатилась вниз по наклонной плоскости. Частично в этом был повинен и сам хан. Захватив китайский трон, он распростился с монгольским обычаем выбирать правителей на общем собрании принцев. Хубилай заменил его обычный принцип наследования, одним ударом подорвав власть монгольской знати. И если он жестоко подавлял любые волнения, его преемникам это уже не удавалось. Великие Ханы, которые сменили Хубилая, были склонны к лени и пьянству, они занимались дворцовыми интригами и затевали какие-то заговоры. После убийства в 1323 году императора династии Юань Ин Цзуна [104] Китай развалился на части, и его начала раздирать кровопролитная гражданская война. Эпидемии — возможно, чума— и природные бедствия опустошили некогда процветающую империю.

104

Он же монгол Судхибаяа Гэгэн. Прим. пер.

Последний монгольский император Шун Ди [105] был известен своей жестокостью, похотливостью и глупостью. Вместо того, чтобы попытаться как-то смягчить последствия голода, терзавшего

страну, он интересовался только постельными делами. Его наложницы изощрялись в разнообразных эротических забавах, вроде «Танца небесного дьявола», чтобы только доставить удовольствие императору. Налоги росли с безумной скоростью, так как требовалось оплачивать императорские развлечения, поэтому не удивительно, что в долинах рек Янцзы и Хуанхэ полыхнули сразу несколько восстаний китайцев против монгольского владычества, которые сразу начали шириться. В 1350-х годах во главе одного из таких восстаний встал крестьянский лидер Чжу Юан-чжан, который подчинил себе поочередно всех соперников. Часть его армии была отправлена на север, «чтобы избавить страдающих людей от огня, который жжет, и от воды, которая топит их», так они называли тираническое правительство монголов. Двигаясь на Пекин, крестьянская армия сокрушала любое сопротивление, какое только встречала, но это сопротивление было очень слабым. Люди совсем не желали сражаться за своего распутного и трусливого императора Шун Ди, а его приближение поняло, что господству монголов в Китае приходит конец. Армия мятежников росла с каждым днем и к 1368 году превратилась в неодолимую силу, захватила Пекин и вышвырнула монголов из северного Китая. Шун Ди умер в изгнании.

105

Тоган-Тимур. Прим. пер.

В том же году, когда пала столица империи, простой крестьянин Чжу Юан-чжан, опираясь на свою армию, провозгласил себя императором и сменил имя на Тай Цзу, став основателем династии Мин. В течение тридцати лет он правил самодержавно, но все-таки относительно мягко, восстановив порядок в клокочущей империи. Новый император поощрял развитие сельского хозяйства, не забывая казнить всех, кто противился его реформам. Китайская система управления, подорванная монголами, была восстановлена, хотя и видоизменилась, чтобы отвечать нуждам нового императора. Члены императорской семьи получили в управление самые богатые, наиболее важные стратегически города, где построили для себя дворцы, собрали собственные армии и, как неизбежное следствие, начали вынашивать свои честолюбивые планы.

В 1399 году Тай Цзу умер, оставив своего 16-летнего внука и наследника Чжу Ди бороться за власть [106] . Тимур узнал об этом вскоре после возвращения из Индии, но тогда он уже решил двинуться на запад, в Сирию и Египет, и начать войну с Баязидом. Через свою сеть шпионов, дипломатов и торговцев он постоянно получал информацию о состоянии дел в Китае и знал, насколько плохи эти дела. Новый молодой правитель был вынужден бороться с собственным дядей, принцем Пекина, так как он не мог оторвать глаза завидущие от императорского трона, да еще и его армия была самой сильной в стране. Заявив, что он остается верным слугой престола, принц повел свою армию на юг «для умиротворения неспокойных». Под предлогом борьбы с придворными министрами, которые якобы возмущали народ, принц начал борьбу за власть. Война продолжалась четыре года. Когда Пекин и другие провинции увязли в междоусобицах, Тимур начал подбираться к цели. Поднебесная империя была готова рухнуть перед завоевателем.

106

Сайт посольства КНР дает несколько иные сведения о китайских императорах династии Мин.

1402-21.08.1424-Чжу Ди

1399 — 25.07.1402 — Чжу Юн-вэнь

1368 — 1.07.1398 — Чжу Юан-чжан

Прим. пер.

Китай представлял собой заманчивую цель для человека, который еще ни разу не был побежден в бою. Прекрасно зная о приближающейся смерти, сутулый, полуслепой император желал достойного окончания своей военной биографии. Поход в Китай был оправдан и соображениями религии, и денежными мотивами, вопросами чести, монгольскими традициями. Неслыханные богатства ожидали того полководца, который захватит Пекин, столицу государства, в котором, если верить хроникам, в последние годы мусульман казнили десятками тысяч и жестоко подавляли все попытки распространить ислам. Здесь, как и в других городах, завоевателей ожидали слава и добыча. Язди, в одном из редких припадков откровенности заявивший, что от гнева Меча Ислама правоверные страдали гораздо больше, чем неверные, написал, что Тимур после победы над Китаем ожидал, что «сумеет исправить ошибки прежних войн, когда пролил столько крови правоверных». Завоевание Китая означало бы, что Тимур выполнил свое жизненное предназначение и объединил под своей рукой все четыре монгольских королевства [107] , которыми правили сыновья Чингис-хана. Первым его признал дом Джагатая, потом наследники Джучи и Хулагу. Единственным, кто еще не подчинился Тимуру, оставалось государство Хубилая, единственное монгольское государство, не принявшее ислам. Истинная вера не только не сумела закрепиться там, более того, ее приверженцев подвергали жестоким гонениям. Но что было уже подлинным кощунством — религия неверных закрепилась даже среди монголов. «Говорят, что новый император Китая, который от рождения был идолопоклонником, недавно обратился в христианство», — пишет испанский посол Клавихо.

107

Конечно же улусы. Прим. пер.

Тимур тщательно готовился к войне с самым грозным противником. Как обычно, его разведка добыла массу ценных сведений. Люди, которые водили караваны по всей Азии, регулярно доставляли ему сообщения об ухудшении политического положения Поднебесной империи. Известия о том, что мусульманских торговцев изгоняют из Китая, стали нестерпимым оскорблением для Тимура, он чувствовал себя просто обязанным отомстить. Прибыв в 1398 году в Ташкент вместе с возвратившимся послом Тимура, китайский посол Ан Чжи-тао был задержан, а потом отправлен в путешествие по татарским землям под строгой охраной. Его совершенно неожиданная и вынужденная поездка занесла его далеко на запад,

в Тавриз, Шираз, Исфаган и Герат. Путешествие продолжалось шесть лет. Когда оно закончилось, то стало одним из самых длинных в истории дипломатических вояжей. Посол вернулся в Пекин через двенадцать лет после того, как император отправил его к Тимуру [108] .

108

Наверное, было бы честнее признать, что посол Ам, в отличие от захватившего его Тимура, не слишком сожалел о потерянном времени. Как и многие люди того времени, пережившие необычные приключения, он написал книгу о своем путешествии. Однако если он надеялся, что книга станет бестселлером, то напрасно. Книга «Любопытные вещи, виденные во время путешествия на запад» не была издана при жизни Ана. Она вышла только в XVII столетии. Прим. авт.

Это намеренное оскорбление императора Мин было отражением растущей мощи и уверенности Тимура. В течение нескольких лет его взаимоотношения с Пекином изменились от осторожной сдержанности, характерной для более слабого правителя, к растущему упрямству и, в конце концов, открытой враждебности. Клавихо во время своего пребывания при дворе Тимура наблюдал унижения, которым подвергался другой китайский посол, вероятно, присланный потребовать освобождения Ана. При этом его послание было сформулировано так, что правитель татар до недавнего времени считался вассалом императора Мин. «Прибыли к нему посланники от катайского императора сказать, что ведь ему хорошо известно, что эта земля дана ему в управление и за нее он должен платить ежегодную дань», — пишет испанец.

Китайские архивы рассказывают похожую историю. В письме сыну Тимура Шахруху, написанном в 1412 году и адресованном скорее полководцу, чем правителю государства, император Чен Цзу требует, чтобы тот признал себя вассалом Китая. В противном случае он угрожал самыми строгими карами: «Твой отец Тимур Гураган, подчиняясь воле всемогущего бога, признал себя вассалом нашего великого императора. Он продолжал посылать дары и послов, и за это тот даровал мир и счастье людям вашей далекой страны. Ты должен признать нас своим господином со всей почтительностью, не заставляя нас применить к тебе силу». Все пышные титулы, которыми Тимур пользовался в своей империи, — Император Века, Завоеватель Мира — были немыслимы при дворе императора Мин. Для императоров в Пекине владыка татар был просто Фу-ма Тимур Самаркандский [109] .

109

«Фу-ма» точно соответствовало титулу который принял сам Тимур, — Гураган, то есть зять Казана, последнего императора Марвераннахра из дома Джагатая. Тимур принял этот титул после женитьбы на Сарай-Мульк-ханум. Прим. авт.

Еще в 1394 году Тимур обращался к императору Мин со всей уважительностью.

«Я почтительно обращаюсь к Вашему Величеству, великому императору Мин, которому Небеса вручили власть над Китаем. Слава о вашем милосердии и ваших добродетелях распространилась по всему миру. Великолепие вашего правления сияет подобно небесному зеркалу и освещает королевства, как ближние, так и дальние… Народы, которые доселе никому не подчинялись, признали вашу власть, и даже самые отдаленные королевства, погруженные во тьму, осияны светом… Ваше величество благосклонно даровали торговцам далеких стран разрешение прибыть в Китай и торговать. Иностранные послы получили возможность восхищаться процветанием ваших городов и мощью вашей державы, они словно вышли из темноты и узрели свет небес… Я почтительно получил ваше благосклонное письмо, в котором Ваше Величество соизволили вопросить о моем благополучии. Благодаря вашему попечению повсюду построены караван-сараи, дабы иностранцы могли добраться до Китая, и всем народам отдаленных стран позволено процветать по вашему соизволению. Я почтительно вижу, что сердце Вашего Величества подобно вазе, отражающей все, что происходит в мире… [110] Мое сердце отрыто и освещено вашим благоволением. Я могу ответить на самые добрые чувства Вашего Величества только молитвами за ваше счастье и долголетие. Пусть они длятся бесконечно, подобно небу и земле».

110

Поэтическая метафора, речь идет о вазе Джамшида, первого короля Персии. Предания говорят, что яшмовая ваза была откопана на руинах Персеполя, города, который он основал. Его имя в переводе с фарси означает «ваза солнца». Прим. авт.

Столь униженное послание сопровождалось даром — двумя сотнями лошадей [111] .

В самом начале XV столетия Тимур наконец завершил подготовку и решил повернуть от сладких речей к оружию. В это время из Пекина к его двору прибыло китайское посольство, чтобы потребовать дань, которую Тимур не платил уже семь лет, хотя занимал территории на восточных границах Монголии, которые традиционно даровались во владение китайскими императорами. Посол, пребывание которого в Самарканде совпало с визитом Клавихо, напомнил татарскому императору, что дань так и не получена. Он получил оскорбительный отказ. Клавихо вспоминает: «Ответ его высочества этим послам был таков: сие действительно так, и он намеревается заплатить эту дань. Однако он не желает обременять послов лишним грузом на обратном пути в Китай. Поэтому Тимур сам доставит дань. Все это, разумеется, было сказано очень грубо, чтобы сильнее уязвить их, поскольку его Высочество совсем не собирался платить дань». В другом случае, заметив, что посол из Пекина занимает место выше испанца, Тимур приказал им поменяться местами. Как он потом заявил на секретной аудиенции, китайский посол был «посланником грабителя и дурного человека». Затем он ясно дал понять, что времена дипломатии и дани завершились. Надвигалась война. «Если только пожелает бог, никогда более ни один китаец не осмелится прибыть к Тимуру с таким посланием, как этот человек».

111

Совсем неудивительно, что придворные хроники мало что говорят об этом не слишком славном периоде взаимоотношений Тимура с Пекином. Как в 1910 году отмечал французский историк Эдгар Блоше, официальные историки Тимуридов, вроде Абд эр-Раззака эль-Самарканди, не желали бросать тень на своего повелителя и замалчивали характер отношений Ирана с Поднебесной империей. Прим. авт.