Тамо-рус Маклай
Шрифт:
Маклай упросил Копытова купить подарки папуасам. На корабль сносили свертки красной китайки, зеркальца, бусы, топоры, длинные малайские ножи. Маклай сам закупил мешочки с семенами полезных растений. Он любовно разбирал и рассматривал их в своей каюте. Надо сделать так, чтобы всюду – и в Горенду, у хижины Туя, и на острове Витязь, во владениях Каина, – росли не только тыквы, но и кофейное дерево, манго, новые виды хлебного дерева, апельсины и лимоны, ананасы. Хорошо бы научить папуасов обсаживать плантации яванским кустарником с багряной листвой – такого кустарника боятся дикие свиньи.
Маклай приучит папуасов к разведению скота. Матросы «Скобелева» уже гонят к кораблю целое стадо, закупленное в амбоинских деревнях, – горбатого бычка зебу с двумя коровами,
В эту свою поездку Маклай был особенно задумчив, грустен и сосредоточен. 16 марта 1883 года, опершись на релинги палубы, Маклай смотрел на знакомые зеленые берега Новой Гвинеи. К зелени и лазури примешивались дым и желтоватое зарево, отражавшееся в воде: это остров Вулкан выбрасывал горячую лаву. А вот и пролив Изумруд, и остров Каркар, и цветущие берега Архипелага Довольных Людей, где странствовали они с Каином...
Через день «Скобелев» бросил якорь в порту Константин, но Маклай медлил с отправлением в Бонгу, пережидая очередной приступ тропической лихорадки.
18 марта Маклай, Копытов и офицеры корабля пошли в Бонгу. Папуасы окружили Маклая. С бьющимся сердцем он обходил зеленые пустыри, заросшие густой травой. Что сталось с Бонгу? Цветущая когда-то деревня обращена в погост; многих хижин нет, на развалинах шелестит дикий кустарник. Не слышно смеха детей, пенья молодых женщин. В Бонгу остались одни старики. Вся молодежь ушла в леса, в глубину лесов уведены женщины и дети. Папуасы одеты в лохмотья, на них нет уже тех украшений, в которых они ходили раньше. Старый друг Саул идет плечо к плечу с «тамо-русом» и без умолку рассказывает новости этих лет. А новостей много. Не зря папуасы, по совету Маклая, поселили женщин и детей подальше от берега. Как только «тамо-рус» покинул в прошлый раз берег, его чернокожие друзья были встревожены появлением белых людей. Белые искали всюду золото и, объясняясь знаками с папуасами, допытывались, что делал здесь Маклай. Люди из Мельбурна были убеждены, что Маклай скрыл здесь золотые россыпи. Стуча прикладами ружей, они сидели на террасе дома Маклая и поглядывали на висячий замок – нельзя ли его открыть? Но лишь только один из золотоискателей взялся за запор, папуасы кинулись к пришельцам и заставили их покинуть дом Маклая. И золотоискатели ушли, удивляясь верности дикарей и тому порядку, в котором они поддерживали цветущий сад у дома «человека с Луны». Злых людей папуасы вежливо заставили убраться – так будет со всеми, не знающими великого «Знака Маклая».
Саул без умолку говорил, оглядываясь на русских людей. А где же старый приятель, верный Туй? Саул ответил, что Туя уже нет в живых. Когда он умер, его труп посадили на корточки, оплели пальмовыми листьями и три недели жгли костер около этого пальмового саркофага. Могилы Туя нет. Может быть, в хижине сына Туя, красивого и стройного Бонема, по обычаю, сохранилась только нижняя челюсть старика – все, что осталось от Туя.
Из старых приятелей нашлись горбоносый и бородатый Каин, Марамай с кольцом в носу и кабаньими клыками на груди, Гассан, с которыми когда-то «тамо-рус» исследовал Архипелаг Довольных Людей.
В том месте, где когда-то звучали исполинские эоловы арфы и желтели дорожки плантаций возле дома из сингапурских бревен, теперь торчали только остатки свай. Зато в гуще дикого леса, обители черного какаду, виднелись верхушки кокосовых пальм, банановых и дынных деревьев, посаженных когда-то Маклаем. Он поразился такому буйному плодородию.
С корабля пришла ватага веселых матросов с заступами. С песнями и шутками сыны русских деревень расчищали площадку, заросшую густыми кустами. Папуасы помогали матросам выдергивать деревца, разрыхлять благодатную землю. Маклай, два матроса и амбоинец Ян, слуга Маклая, начали садить деревца, бросать в землю Новой Гвинеи семена из Амбоина. Папуасы носили воду в бамбуках, поливая плантацию. Кофейные зерна Маклай велел Саулу унести в горные деревни, где они могли взойти лучше.
В Бонгу стучали топоры – матросы возводили там загон для скота. Маклай в раздумье пошел по
С расширенными глазами, с печальной улыбкой на бледном лице Маклай сидел у жалких хижин папуасов. Старики, припадая курчавыми головами к плечу своего друга, плакали и перечисляли людей Берега Маклая, умерших за годы разлуки с «тамо-русом». Они опять просили Маклая остаться здесь навсегда.
Остаток этого дня прошел в веселой возне матросов, привезших с корвета бычка, коров и коз. При виде бычка, мотавшего рогатой головой, бедные папуасы ринулись на деревья, некоторые стали искать спасения в море. Горбатый бычок бунтовал весь день, а к вечеру вырвался вместе с коровой из-за загородки и убежал в лес. Солнце уже село, когда Маклай прекратил вместе с матросами поиски рогатого беглеца, – бычок исчез в густых зарослях, уведя свою подругу... Расстроенный неудачей, Маклай ушел на корабль.
На рассвете «Скобелев» поднял якорь и пошел к острову Витязь пенным синим проливом. «Тамо-рус» помогал мореходам проводить корабль по коралловым глубинам. Каин, Марамай, Гассан сопровождали Маклая в качестве лоцманов и переводчиков. Правда, они боялись корвета, и Гассан даже кинулся в море с палубы. Но Каина и Марамая удалось удержать ласковым словом и подарками – табаком и гвоздями. Обогнув остров Витязь, корабль пошел к острову Сегу. Когда «Скобелев» был на траверзе острова Голубей, Марамай и Каин показали Маклаю стройные пальмы, отражавшиеся в воде пролива. Это были деревья, посаженные когда-то «лунным человеком». Показывая на пальмы, Марамай и Каин повторяли слова: «Остров Маклая», «Кокосы Маклая». Он задумчиво смотрел на остров, где некогда собирался построить себе хижину. Может быть, он еще будет жить здесь – в самом сердце Архипелага Довольных Людей.
Каин стал доказывать Маклаю, что к острову Сегу можно пройти прямо узким, но глубоким проливом у острова Григера. Но адмирал из осторожности не согласился с Каином, и «Скобелев», дымя, медленно продвигался вдоль зеленой цепи архипелага.
Русские гидрографы сразу же начали делать промеры у западного берега Сегу. Перед ними был синий огромный залив порта Алексей, открытый Маклаем.
Между тем Каин и Марамай позорно сбежали с корабля и скрылись неизвестно куда. Без них съемка порта Алексей затруднялась. Тогда Маклай вызвал рулевого матроса и велел ему поймать одного из папуасов, проплывавших на пироге по заливу. Пленник отчаянно барахтался в руках дюжего матроса, но на корвете присмирел и успокоился при виде подарков Маклая. Простые русские матросы, добродушно посмеиваясь над «пленником», одаряли его, чем могли, и папуас из Сегу окончательно растаял.
Вернувшись на корабль, Маклай взял с собой «пленника» и вместе с ним побрел в деревню Сегу. Там он никого не застал. В одной из хижин Маклай нашел два щита, сосуды хорошей работы и скульптуру. И хоть соблазн был велик, Маклай не взял чужого.
«Пленник» стоял около шлюпки и зачарованно глядел на белых людей, которые никого не грабят и не убивают. Он высказал желание вернуться обратно в матросский кубрик, где с ним успели подружиться два приставленных к нему матроса.
На обратном пути команда катера увидела несколько пирог с папуасами. В пирогах, как оказалось, сидели беглецы с острова Сегу, покинувшие село при появлении белых людей. Маклай остановил беглецов, роздал им бусы, коленкор и табак и попросил к утру привезти ему на корвет кокосы. Папуасы понятливо закивали головами. Когда стемнело, Маклай с палубы корвета увидел, как в деревне Сегу вспыхнул одинокий, робкий огонек. Вслед за ним засветились второй и третий, и скоро вся деревня расцвела ночными огнями. Люди острова снова возвратились под свой кров. Маклай, улыбаясь, направился в парусиновую каюту.