Танамор. Незримый враг
Шрифт:
«Робин» означает «малиновка», и в нем правда было что-то от птицы: живые, любопытные глаза, резкие движения, того и гляди запрыгает и запоет. Я кисло пожал ему руку, не снимая перчаток: это, конечно, неприлично, но моя холодная длань сразу выдала бы, кто я такой.
– Джон Гленгалл. Граф.
«Так-то, оборванец. А ты кто такой?»
– Молли Маллоун, – прошелестела Молли все с тем же ошалелым видом и пожала протянутую ей руку.
А потом Робин ей подмигнул. Молли сглотнула и кивнула, как будто это подмигивание было каким-то условным знаком. Я заполыхал таким праведным негодованием, что
– Напишу статью, и мои заслуги наконец-то признают, – пробормотал Робин.
Увы, моего негодования никто не заметил. Робин и Молли продолжали друг к другу приглядываться.
– Знаете, где живет барон? – громко спросил я.
– Конечно, знаю! Только нас туда не пустят.
– Объясните нам, как пройти, и не смеем больше вас задерживать. Уверен, вы очень заняты.
– Ну уж нет, такой шанс я не упущу! – Робин подошел к распахнутым дверям в зал и крикнул: – Сэм, мне надо отойти! По срочному делу!
– Опять в журналиста играешь? Письма сортируй, – свирепо ответил усатый мужчина, сидевший за безобразно захламленным столом. – Не забывай, кто тут на побегушках.
Робин сложил ладони в знак мольбы.
– Сэм, прошу. Письма не убегут, а наша газета прославится. Мы продадим не пять, а десять тысяч копий!
– Если выпад будет слишком резким, я тебя уволю, – с мрачным торжеством сказал усатый Сэм. – И если получится слишком беззубо, тоже: ради этого не стоило работу прогуливать. Помяни мое слово, еще один проступок – и ты тут не работаешь.
Робин дерзко пожал плечами и с независимым видом пошел к двери.
– Особняк барона недалеко. – Он оглядел меня. – Одеты вы траурно, так что с таким, как вы, нас могут и впустить. Идемте, Джон и Молли. Я на вас рассчитываю.
Я тяжело вздохнул. На меня в жизни еще не рассчитывало столько народу разом.
Глава 3
Обычные подозреваемые
От поездки в экипаже Робин отказался.
– Оставьте его тут, за ним приглядят. К нам кто только не приезжает!
По ближайшей улочке мы начали подниматься вверх по холму прямо к нависающему над городом замку. Я еще ни разу не подходил к нему так близко и только сейчас заметил хаотичную смесь архитектурных стилей: из-за крепких стен выглядывали и средневековая башня, и готический собор, и совсем новенькая георгианская капелла.
Эта часть города понравилась мне больше, чем все прочие, которые я видел: ряд чистых, аккуратных особняков напоминал родной Лондон. Похоже, то же самое как раз не нравилось Молли и Робину. Они озирались с неприязнью, причина которой была ясна, так что расспрашивать я не стал. Заведут в ответ волынку про то, как британцы захватили
– Давно работаете в газете? – громко спросил я у Робина.
Мне надоело слушать, как эти двое перешептываются с такими лицами, будто обсуждают самую увлекательную тему в мире.
– Три года, – ответил Робин, явно недовольный тем, что я прервал его секретную беседу с Молли. – Но меня недолюбливают, так что по службе я не очень-то продвинулся. В газете принято со всеми дружить, ходить в паб, на собачьи бега, а я в компанию не вписываюсь. Ну да сегодня у меня есть шанс сделать хороший материал про то, как живется злодею-барону!
– Что он такого натворил? – поинтересовалась Молли, не отводя глаз от Робина.
– Предал родину, – пафосно ответил Робин.
Особняк, перед которым мы остановились, показался мне очаровательным. За элегантной оградой – новенькое здание, построенное лет тридцать назад, не больше, вокруг него – опрятный сад. Ужасно, что девушка в белой шляпке больше сюда не вернется. Солнце сияло так тепло и приветливо – замечательный день, чтобы быть живым.
Я позвонил в колокольчик у ворот, продолжая разглядывать дом. Мне представлялось, что в жилище, юная хозяйка которого трагически погибла всего часов пять назад, будет куда более шумно: полиция, экипажи родичей, приехавших выразить соболезнования, карета врача для убитой горем семьи. Но вокруг царила тишина. Может быть, хозяева в отъезде?
Тут дверь открылась, и на порог вышел молодой слуга. Ливрея на нем была пышная, а вот с чертами лица не повезло: большие уши, широко расставленные глаза. Некрасивый, как тролль. Слуга обвел нас ничего не выражающим взглядом, сделал шаг обратно в дом и закрыл дверь. Я задохнулся от возмущения. Какая наглость! Видимо, хозяев и правда нет дома, раз слуги так распустились.
Я снова позвонил в колокольчик. Слуга снова выглянул. Нас разделяли ярдов тридцать ухоженного сада, но я надеялся, он разглядит, что я одет как джентльмен. Слуга заколебался, но все же пошел к воротам. Ну неужели!
– Добрый день, – начал я и осекся: нет, в этом доме он вовсе не добрый. – Барон дома?
– Дома, – с подозрением ответил слуга, остановившись посреди дорожки. – Но никого не примет.
– Он уже знает, что случилось? – осторожно спросил я.
Как не хочется быть тем, кто принесет трагическую весть!
– Знает. Констебль приходил пару часов назад, – сухо ответил слуга. – Прошу вас прийти в другой раз – барон скорбит.
И тут я понял, что привлекло мое внимание в его речи: он говорил без местного акцента. Знакомое, приятное слуху произношение.
– Вы англичанин? – с надеждой спросил я.
– Да. А вам что?
Невоспитанный, зато земляк!
– Послушайте, я ведь тоже англичанин. Умоляю, впустите нас.
Слуга заколебался.
– Раньше я вас не видел. Вряд ли вы из друзей барона.
Да что за подозрительность! Распоряжается, как у себя дома, а ведь должен просто пригласить меня зайти!
– Думаю, вам нужно впустить меня.
– А я думаю, вы просто любопытный зевака. Уж я-то знаю, как барона в городе не любят! С чего мне верить, что кто-то решил ему помочь?