Танамор. Незримый враг
Шрифт:
Уязвленное самолюбие требовало немедленно разбить гнетущую тишину и доказать, что я не так уж плох. Нужен был очень эффектный жест, чтобы сгладить такое фиаско. И тогда в порыве отчаянного вдохновения я остановился, развернулся к Молли и выпалил:
– Я знаю, как поймать убийцу твоего брата.
– И как же? – подозрительно спросила она.
Я расправил плечи. Идея была, если честно, не особенно хороша. И в голову мне пришла уже пару недель назад, просто я не упоминал о ней вслух, вдруг что получше выдумаю. Ну ничего. Главное – говорить убедительно, а это я умел.
И
Молли Маллоун любит свою ворчливую мать, память о почившем брате, свой бедный дом у дороги, землю вокруг него. Графа Джона Гленгалла Молли не любит. Такой сюжет разбил бы сердце моей матери, если бы попался ей в романах мисс Остин (но он не попался бы, потому что интерес графа к простолюдинке – это слишком даже для столь вольнодумной леди). Невзаимные чувства – так себе сюжет. Какой в них смысл?
Но пусть Молли не волнуется – о моих глупых, вызванных близостью смерти мечтах она не услышит. Я всегда подозревал, что чувства надо держать в узде разума, тогда они не смогут причинить боли. А свое жалкое признание я лучше сожгу. И начну историю заново – с чистой страницы.
Глава 1, настоящая
Зло под солнцем
Темные дела должны вершиться во тьме. Невыносимо ждать ужасов майским утром в толпе веселых горожан на празднике под названием «Земляничное безумие». Я поежился – скорее по привычке, чем по необходимости. Мертв уже так давно, а все не могу забыть радостей живого тела: поежиться, коснуться рукой предмета, чтобы выяснить, каков он на ощупь.
Нынче семнадцатое мая, четверг. С памятной сцены около курятника (я ведь решил, что не буду больше о ней упоминать, а теперь придется всю страницу переписывать!) прошло два дня.
Мы с Молли, чувствуя неловкость, избегали компании друг друга, но тишину в доме скрашивало влюбленное воркование Фрейи и Фаррелла. Они бурно обсуждали угощение для помолвки и не заметили бы, даже если бы рядом с ними бродил дрессированный тигр, – вот что любовь делает с людьми! Джон, соберись, забудь о любви. Теперь ты хладнокровный мыслитель, идущий по следу злодея.
Итак, мы с Молли толкаемся на земляничном празднике (единственном намеченном на этот день, а значит, убийца его не пропустит) и надеемся остановить мерзавца, хоть и не знаем ни лица его, ни имени.
– Мистер, что с вами? – спросила Молли. – У вас рот подергивается.
– Это улыбка, – соврал я.
Видимо, рот и правда дергался: иногда я переставал ощущать, что делает мое немощное тело.
– На улыбку не очень-то похоже, – гнула свою линию эта упрямая ирландская коза. – Вам плохо?
Не хватало еще, чтобы она присматривала за
– Плохо от смеха при виде твоей шляпки. Она любого злодея отпугнет.
Молли возмущенно фыркнула. Шляпка и правда была презабавная: из дешевой ткани, украшенная лентой не в цвет и жалким бумажным цветком. И труднее всего мне, лондонскому щеголю, было смириться с тем, что даже этот ее наряд я в глубине души находил привлекательным. Я видел Молли мертвецки мертвой, и теперь никакая шляпа не могла испортить ее живую.
Да что ж такое! Не получается скрыть от бумаги свои чувства. Решено: расскажу как есть, а потом сожгу все до последней страницы.
– Пока вы над моей шляпкой потешаетесь, мы можем убийство проворонить, – со свойственной ей честностью сказала Молли, оторвав меня от размышлений.
Она широким жестом обвела площадь, и я помрачнел окончательно. Наш – ладно, мой – план был элегантен и прост: прийти сюда, следить за всеми блондинками (потому что убивают только их, и это совершенно необъяснимо). Увидев, как к кому-то из них приближается угрожающая фигура, эту фигуру схватить и доставить в полицию. Я недооценил одно: похоже, ирландцы страстно любят землянику. В этом году она уродилась особенно рано, чем, похоже, только подогрела их интерес.
Нюха я полностью лишился, когда умер, и сейчас особенно жалел об этом. Уверен, над площадью витал восхитительный аромат – посетители то и дело шумно втягивали носом воздух. Земляничных товаров здесь было множество: сами ягоды, джемы, сладости, отвары, компоты. Народ ломился к прилавкам, громко торговался, сбивая цены. Звенели стеклянные банки, глиняные горшки, монеты. На небольшом возвышении, сколоченном из досок, бодро играли три скрипача, хотя расслышать что-то в таком шквале звуков было невозможно. Мужчин среднего роста и телосложения – единственные приметы убийцы, которые я успел разглядеть в прошлый раз, – здесь была добрая сотня. Повсюду царило истинное земляничное безумие, люди выглядели пьяными от сладкого запаха и долгожданной весны.
Молли тоже смотрела на толпу удрученно.
– А давайте по-другому сделаем? – сказала она наконец. – Залезем на сцену, где играют скрипачи, и громко объявим, что все светловолосые девушки в опасности. Скажем, что в толпе убийца, полиция уже здесь, это его спугнет! Ведь спугнули же вы его в прошлый раз, и никто не погиб!
– Мы сорвем праздник.
– Да плевать на него!
– Если сделать по-твоему, убийцу мы не поймаем. Он тихо скроется, и следующий шанс поймать его будет лишь через месяц.
– Зато он никого не убьет! Его можно напугать, мы это уже выяснили! Что для вас важнее: поймать убийцу или спасти жизнь какой-нибудь несчастной женщине?!
«Поймать убийцу», – чуть не сказал я.
Самому найти и задержать преступника было бы истинным геройством, после этого Молли наверняка оценила бы меня.
– Давай просто действовать, как решили, – уклончиво ответил я. – Как я решил.
– Но почему?! Почему мы должны делать, как вы сказали? – не отставала Молли. – Вы же видите, сколько тут народу!