Шрифт:
СОВРЕМЕННАЯ ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Библиотека психоаналитической литературы
под общей редакцией М. М. Решетникова и А. И. Белкина
Сергей Рязанцев
ТАНАТОЛОГИЯ - НАУКА О СМЕРТИ
Восточно-Европейский Институт Психоанализа Санкт-Петербург 1994
СОДЕРЖАНИЕ
ГЛАВА I. "Memento mori".
ГЛАВА II. Смерть клиническая и биологическая.
ГЛАВА III. Право на легкую смерть.
ГЛАВА IV. Опыт смерти, или те, кто вернулись.
ГЛАВА V. Живой труп.
ГЛАВА VI. Погребение заживо.
ГЛАВА VII. Свидетельствует труп.
ГЛАВА VIII. Нетленные мощи.
ГЛАВА IX. Мумия в мавзолее.
ГЛАВА X.
ГЛАВА XI. Так завещал Заратуштра.
ГЛАВА XII. Огненное погребение.
ГЛАВА XIII. Смиренное кладбище.
ГЛАВА XIV. Традиции Востока.
ГЛАВА XV. Искусство эпитафии.
ГЛАВА XVI. Казнить... покойника.
ГЛАВА XVII. Проклятие фараонов.
ГЛАВА XVIII. Злые мертвецы.
ГЛАВА XIX. Голоса из загробного мира.
ГЛАВА XX. Мафусаилов век.
ГЛАВА XXI. В поисках эликсира бессмертия.
ГЛАВА XXII. Переселение душ.
ГЛАВА XXIII. Елисейские поля и райские сады Эдема.
ГЛАВА I
"Memento mori*1
Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор
Ларошфуко
Большинству современных людей свойственно сторониться всего, что связано со смертью. Сегодня большинство рождается и умирает уже не под крышей родного дома, а в клиниках и больницах. Передоверив себя Минздраву, человек получил иллюзорное освобождение от проблем, великое таинство смерти стало в основном тягостной обязанностью, о собственной кончине не принято рассуждать. Мы оберегаем подрастающее поколение от раздумий о смерти, утратили мужество говорить о ней в зрелом возрасте, втихомолку провожаем в последний путь своих родных и близких. Когда-то по улицам городов следовали похоронные процессии, богато украшенный катафалк сопровождала торжественная музыка духовых оркестров, а сейчас даже траурные ленты и те исчезли с бортов автобусов-катафалков, вливающихся ежедневно в нескончаемый поток машин.
Впрочем, людям всегда было свойственно избегать разговоров о смерти, и даже
само слово "умереть" в повседневной речи старались заменять какими-либо другими, более смягченными выражениями: "отправиться в лучший мир", "приказать долго жить", "протянуть ноги". Аналогичные языковые табу па слово "умереть" имелись и в других языках: в английском - "to go" (уйти), "to take the ferry" (сесть на паром), "to hop off the twig" (спрыгнуть с ветки); в немецком - "die Augen schliessen" (закрыть глаза), "heimgehen" (уйти домой);
Помни о смерти (лат.)
в итальянском - "ritornerare al nulla" (вернуться к нулю); в испанском - "irse al otro potrero" (отправиться на другое пастбище); во французском - "casser sa pipe" (сломать свою трубку), "il dit bonsoir a'la compagnie" (он попрощался с компанией). Также старались не произносить и слово "кладбище". Вместо этого в русском языке употребляли понятие "место успокоения", в английском - "God's acre" (Божье поле), в немецком - "der heilige Ort" (святое место), в испанском - "chacarita" (маленькая ферма), во французском - "boulevard des allopges" (удлиненный бульвар). Замечательный русский писатель-сатирик Михаил Михайлович Зощенко писал в своей философской книге "Перед восходом солнца": "Отношение к смерти - это одна из величайших проблем, с которой непременно сталкивается человек в своей жизни. Однако эта проблема не только не разрешена (в литературе, в искусстве, в философии), но она даже мало продумана. Решение ее предоставлено каждому человеку в отдельности. А ум человеческий слаб, пуглив.
"Люди страшатся смерти, как малые дети потемок,- говорил английский
философ Фрэнсис Бэкон (1561-1626),- и как у детей этот врожденный страх усиливается сказками, так же точно и страх смерти".
Современные исследователи человеческой палеопсихики согласны в том, что
самые первые проблески мысли у питекантропов и неандертальцев могли быть вызваны животным инстинктом самосохранения, стремлением продлить свое существование, преодолеть неотвратимость смерти. "Убегая от смерти,- писал советский знаток античной мифологии Яков Голосовкер,- не понимая ее, и чем дальше, тем все сосредоточенней, мучительней и трагичней мысля о ней, и тем самым все более не понимая ее (ибо никакая наука не поняла смерти и не примирила с нею мысль), человек, борясь за существование, за свою жизнь, за свою мысль устремлялся к вечной жизни, к бессмертию. Иначе он не мог, иначе мысль не могла. Он жизнь не выдержал бы без мысли о вечной жизни..."
В шумеро-вавилонском эпосе о Гильгамеше III тысячелетия до нашей эры мы впервые встречаемся с документальным свидетельством страха смерти. Герой эпоса Гильгамеш так оплакивает смерть своего друга Энкиду:
"Я проливал слезы подле его трупа, надеясь, что Энкиду встанет. Но на седьмой
день в его нос проникли черви, и я понял, что он уже не вернется, и похоронил его. С тех пор я не знаю покоя. Тело моего друга рассыпалось в прах и смешалось с землей. Я знаю, что и мне суждена такая же участь. Мое тело также превратится в прах и глину. Я страшусь смерти...
Многие боятся цифры 13, хотя и не могут объяснить, чем их страшит это число.
Цифры у ряда народов обозначались буквами и, оказывается, у древних евреев число 13 и слово "смерть" писались одним знаком. Вот насколько силен страх смерти, что даже не ведая уже значения числа 13, мы все равно стараемся избегать его.
В Японии же избегают цифры 4, но по той же причине: при чтении иероглифа 4
– "си" - он звучит как другой иероглиф, означающий "смерть". В японских больницах
вы не встретите палаты с номером 4, а если здание многоэтажное, то и в указателе лифта вы не найдете четвертого этажа.
Великий государь Московский и всея Руси самодержец, царь Михаил Федорович
Романов (1596-1645) от непрестанных раздумий о смерти "впал в неподвижность" и умер "от... кручины".
Известно, что российская императрица Елизавета Петровна очень боялась
покойников: она даже не входила в тот дом, где лежал покойник. Когда граф Апраксин
умер в Царском Селе в казенном здании, то тело его вынесли под шатер. Больного
Чеглокова отправили домой, чтобы он не умер во дворце. При ней в 1755 году вышел
указ, запрещавший носить мимо дворца покойников.
Современный индийский философ Бхагаван Шри Раджнеш в своих
"Размышлениях об изречениях Иисуса" говорит: "... когда кто-нибудь как-нибудь
упоминал о смерти, Фрейд начинал дрожать. Дважды он даже терял сознание и падал со
стула только потому, что кто-то говорил о мумиях в Египте. В другой раз Юнг тоже
говорил о смерти и о трупах, и вдруг Фрейд задрожал, упал и потерял сознание. Если
смерть так страшна для Фрейда, что тогда говорить о его учениках? И почему смерть