Танцор меча
Шрифт:
Он смотрел на тигрят. Темный лоб был изрезан морщинами так, что седеющие черные брови почти сошлись на переносице. Ханджи нельзя было назвать симпатичным племенем, учитывая шрамы, раскраску и кольца в носах, но впечатление своей внешностью они производили. И, исполненный сознания долга, я это не скрывал.
Шока резко наклонился и подхватил одного из тигрят, игнорируя его яростное сопротивление и возмущенные визги. Он оттянул темную кожу губ, чтобы проверить зубы, осторожно ощупал каждую лапу, чувствуя бугорки над каждым непрорезавшимся когтем. Черные глаза метнулись
Он усмехнулся.
– Шока слышал о танцоре по имени Песчаный Тигр, – на языке Пустыни он говорил безупречно, хотя использовал привычку Ханджи говорить о себе в третьем лице. – Только Песчаный Тигр мог бы ехать по пустыне с тигрятами в мешке, привязанном к седлу.
Это была высокая похвала в устах Ханджи и неохотное признание моих достоинств: неохотное потому, что Ханджи считают себя сильнейшим племенем в пустыне. Хотя они могут восхищаться мужеством других, в разговоре наличие смелости у остальных Южан не признается. Я не ожидал, что шока узнает меня, но своего удивления не выдал. Вместо этого я с важностью взглянул на шоку.
– Конечно он Песчаный Тигр.
– Песчаный Тигр делает Ханджи великий подарок.
– Достойный подарок, – тонкое различие: достаточно небрежности, чтобы подчеркнуть репутацию Ханджи, но и признание, что я получил его одобрение.
– Песчаный Тигр слышал о жестокости Ханджи и хотел сделать легенду еще страшнее. Кто, кроме шоки Ханджи, сможет держать в лагере песчаных тигров?
Кто, кроме шоки Ханджи, захочет? Тигрята обещают вырасти злобными воспитанниками, но если какое-то племя с ними и справиться, то это Ханджи. Ну да пусть это волнует шоку, хотя скорее всего он придет в восторг от их кровожадности.
Старик улыбнулся, показав почерневшие зубы.
– Шока разделит с Песчаным Тигром чашу акиви, – он всучил тигрят Золотому Кольцу и скрылся в хиорте.
– Отсрочка, – одними губами прошептал я Дел. Не стоило другим видеть, что я разговаривал с ней, женщина недостойна такого внимания со стороны мужчины. – Пошли.
И она молча вошла за мной в хиорт.
Шока оказался очень цивилизованным, щедрым на акиви и комплименты. Когда закончилась первая фляга, мы уже были друзьями, и рассказывали друг другу какие мы великие воины, и что вряд ли найдется человек, который смог бы с нам справиться. И при этом мы не врали: если бы кто-то одолел шоку, он тут же отправился бы к своим богам в кипящем котле. А что касается меня, то проиграй я хоть раз поединок, я не сидел бы в хиорте Ханджи с размалеванным всеми цветами радуги шокой и блондинкой с Севера, которая оказалась умна настолько, что не открывала рта.
После второй фляги мы устали от попыток произвести друг на друга впечатление рассказами о наших подвигах и перешли на женщин. Здесь требовалось преувеличить количество побед, одержанных за многие годы, выяснить, когда мы потеряли невинность – он ляпнул, что в восемь лет, а я пошел еще дальше и заявил, что в шесть, но тут же вспомнил, где нахожусь, и извинился за оговорку – и обсудить способы. Вот когда я всей кожей почувствовал сидящую
Через некоторое время я попытался сменить тему, но видно шока мог часами бессвязно бормотать о своих женах и любовницах и о том, как тяжело удовлетворять столько женщин сразу и как ему повезло, что Солнце наделило его бесконечной силой и великолепным инструментом.
Я облился холодным потом, когда подумал, что он предложит эти инструменты сравнить, но он налил себе еще акиви и кажется вообще забыл о чем мы разговаривали. Я уже вздохнул с облегчением и тут же застыл, услышав тихое хихиканье Дел.
Шока тоже был не глухой.
Он уставился на нее черными глазками и я сразу увидел перед собой глазки Осмуна: маленькие, глубоко посаженные, поросячьи, бесконечно хитрые. Шока протянул руку и откинул капюшон, открывая светлые волосы, бледную кожу и голубые-голубые глаза.
Он даже не смог вздохнуть.
– Песчаный Тигр едет с женщиной Солнца!
Само солнце – вернее Солнце – их главное божество. Пока шока считал, что Дел благословили боги, мы были в относительной безопасности. Я кинул ей предостерегающий взгляд и увидел невинные голубые глаза и легкую вежливую улыбку.
– Шока хочет рассмотреть ее получше.
Я обеспокоенно посмотрел на старика, уловив воинственную нотку в его голосе, и заметил с какой жадностью его глаза шарили по укутанной бурнусом фигурке.
– Что мне делать? – прошептала Дел, не разжимая губ.
– Он хочет рассмотреть тебя. Думаю, это не опасно. Он верит, что тебя благословило солнце. Ладно, Дел, сними бурнус.
Она встала, стянула бурнус через голову, и он упал к ее ногам ярким пятном шелка и золотых кистей. Кожу Дел покрывал слой пыли, она изнемогала от усталости, но это не уменьшало ее безупречной красоты и невероятной гордости.
Шока резко поднялся, шагнул вперед и повернул Дел к нему спиной. Растерявшись, она не успела и рта раскрыть. Я мгновенно вскочил на ноги, но шока просто смотрел на меч, висящий в перевязи.
Я понял, что он увидел: чужие ожившие тени, извивающиеся в серебре. Как змеи, сплетенные живыми клубками; как пламя, вырывавшееся из пасти дракона; как килт воина в битве – Северное переплетение без начала, середины и конца, бесконечные безымянные существа, замурованные в металл.
Внутренне я поежился, вспоминая как коснулся меча, и какой холодной, замораживающей оказалась сталь. Как меч проник мне в душу, выискивая что-то, чего я не мог ни дать, ни постичь.
Шока посмотрел на рукоять, потом на Дел, и повернулся ко мне.
– Женщина носит меч, – все его дружелюбие исчезло.
Я выругал себя за то, что забыл забрать у нее меч и перевязь. Я ведь мог сказать, что все это мое. Тот, кто недостоин называться мужчиной, в Пендже долго не проживет.
Я медленно и глубоко вздохнул.
– Солнце сияет и на Севере, вдали от Пенджи, – торжественно сообщил я. – Солнце, озаряющее голову шоки, озаряет и голову этой женщины.
– Почему она носит меч? – потребовал он.
– Потому что на Севере, где так же сияет солнце, обычаи отличаются от обычаев шоки и Песчаного Тигра.