Танцор Января
Шрифт:
Фудир кивнул на экран.
— У Баннистера нет легенды о Крутилке.
— Знаю. Пока что есть только твое слово, что легенда вообще существует, не говоря уже о ее правдивости.
Фудир развел руками.
— И тут возникает тонкий вопрос доверия.
О’Кэрролл выключил экран и убрал его со стола.
— Не совсем. Не важно, верю я тебе или нет. Я все равно вернусь на Новый Эрен. Послушай, Фудир, я благодарен тебе за помощь в том проулке, но ты живешь детскими фантазиями. Эти легенды ничего не сообщают нам о предтечах, кроме того, что мы сами додумали после
— Я говорил не об этом. Я сказал, он не воспринимал их всерьез. Подумай вот о чем: через двадцать лет после того, как Баннистер собрал свои истории, рейнджеры на Бангтопе-Бургланде обнаружили Темную Хризалиду в залах Южных тролльих гор. А поколение спустя дайверы отыскали Сплетение в озере Милапор на Новом Ченнаи. Полдюжины артефактов, описанных в собрании Баннистера, были найдены после публикации. Объясни это.
О’Кэрролл холодно улыбнулся.
— Один древний мудрец сказал: «Человек видит то, что хочет видеть». Калим, артефакты были найдены людьми, читавшими Баннистера, и они увидели то, к чему Баннистер их подготовил. Ты на ложном пути. Как и я сам. Разница только в том, что я это понимаю.
Калим находился на палубе, когда корабль наконец окончательно исчерпал ускорение, которое ему придали магнитные лучи, и Мэлоун, вернувшись в машинный отсек, запустил альфвены.
— Отлично, — сказал капитан Январь, когда Калим снял допплеры с маяков в медном поясе и интеллект подтвердил траекторию и местоположение «Нью-Анджелеса». — Работаем в две вахты. Не забывайте, что там настоящий балет и имя этому танцу — хаос. Билл, принеси-ка пару бутербродов и что-нибудь выпить. Калим, поспи немного. Заступишь на вторую вахту вместе с Мэгги.
Калим покинул палубу вместе с Тираси.
— Не забывайте, там настоящий балет, — пробормотал исполняющий обязанности астрогатора, когда они спустились по спиральной лестнице в кают-компанию. — Каждый хренов раз он несет какую-то хрень!
Конечно, там был балет, и все тела, с медными маяками включительно, находились в постоянном движении и в конечном итоге влияли на все остальные тела во Вселенной, и произвести точные уравнения представлялось неразрешимой задачей. Но Калим не стал на это указывать. Тираси злила сама фраза, но никак не факт.
— Крепкого сна, язычник хренов, — попрощался он с Калимом в кают-компании. — Тебе вставать в четыре, и смотри не испорти мне приборы.
С этими словами он прихватил корзинку с бутербродами, заранее приготовленными Рингбао, взял две кружки кофе и поднялся обратно на контрольную палубу.
Спустя четыре часа Калим сменил Тираси, а вскоре Мэгги Б. сменила и Января. Капитан многозначительно посмотрел на хронометр, но промолчал. Мэгги протянула Калиму кружку кофе и, усевшись в командирское кресло, отхлебнула из своей.
— Определить позицию, — приказала она, когда первая вахта покинула палубу. — Посмотрим, куда отнес нас Старый Двуликий.
Калим не отреагировал на шутку. Насколько
Мэгги запросила помощи у интеллекта, который порекомендовал незначительную корректировку курса.
— Отклонение не такое уж сильное, — заметила она, вводя корректировку в журнал астрогатора. — Может, из-за того, что его больше не отвлекает Энни.
Калим почувствовал, что находится на зыбкой почве интриг между капитаном и обеими женщинами из состава команды. Они с Рингбао поднялись на борт ради бесплатного — и анонимного — путешествия на Новый Эрен, а не для того чтобы принимать чью-либо сторону во внутренних склоках экипажа.
— Они суммируются, знаешь ли, — сказала Мэгги, возможно отвечая на молчание Калима, — отклонения. Даже самая малость, и мы пройдем мимо входа. Или того хуже, войдем под слишком острым углом. Для участка пересечения это нормально. Лучше уж промахнуться и вернуться, чем соскользнуть внутри и… — Она резко замолчала, а затем принялась без особой необходимости возиться с журналом. На ее лице проступила морщина — глубокая сладка на переносице, словно ее кто-то высек резцом.
— Я все понимаю, мадам, — произнес Калим.
— Да, как же! — коротко ответила Мэгги Б. Затем она стряхнула с себя мимолетное оцепенение. — Дай мне допплеровое смещение к Оку Аллаха и проверь скорость.
В последний день перед вхождением на Электрическую авеню вахта длилась уже непрерывно, и команда с трудом выкраивала время для сна. Январь бессменно оставался на мостике, хоть астрогацией и занималась Мэгги Б. Она, в свою очередь, переключала внимание с одного компьютерного монитора на другой так же быстро, как Калим и Тираси успевали передавать ей данные. Звездный спектр начал приобретать синий оттенок, когда скорость корабля приблизилась к скорости среды, взятой за основу. Звезды на переднем обзорном экране сбивались в скопления и угасали по мере увеличения скорости корабля. Видимый свет выскользнул из спектра, и сенсоры перешли на инфракрасный режим. Рингбао, у которого не было особых поручений, носил еду и воду на палубу и в машинный отсек, где Хоган и Мэлоун приглядывали за альфвенами.
За час до вхождения появился трезвый и хорошо отдохнувший Слаггер О’Тул и занял свое место в кресле пилота.
— Как черт’в желоб? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Рингбао, у т’бя еще остался чайок?
Мэгги Б. сообщила ему, что отклонение от оптимальной для вхождения траектории составляет всего пять градусов. О’Тул кивнул и приготовил индукционный шлем. Рингбао протянул ему кружку, и тот отхлебнул обжигающей жидкости.
— Когда увиж’, тогда и увиж’, — заявил он, после чего надел наушники и опустил черные защитные очки. Рингбао, всегда путешествовавший в качестве пассажира и никогда раньше не видевший вхождения, с восхищением наблюдал за происходящим.