Танцовщица Гора
Шрифт:
И вот я, замерев, в ужасе прикрыв рот рукой, стояла и рассматривала девушку в зеркале, пристыжено, униженно, возбуждённо. Внезапно я осознала, что там, в зеркале, была я сама, и никто иной. Возможно, та, кого я видела, и не была настоящей женщиной в некоем вымышленном, искусственном, гротескном современном значении этого слова, но, тем не менее, на мой взгляд, она была именно женщиной, с том смысле, что в мире существует два пола, и что они очень отличаются друг от друга.
Я разглядывала себя в зеркале и, дрожа, размышляла о том, что же со мной происходило. И при этом, меня мучил вопрос: в чём смысл того, что мы так не похожи на мужчин, почему мы столь отличны друг от друга? Неужели это — на самом деле полная бессмыслица, всего лишь ошибка, случившаяся в истории нашего мира, всего лишь нелепый абзац, написанный на глади океанов, начертанный среди трясин туманных болот, в скрижалях первобытных чащ, в летописи полей и пустынь, неторопливых ледников и цветущих долин, руслами широких рек, колеями
У меня не было вразумительного ответа. Но я знала то, что я чувствовала. Я опустила руку, и медленно повернулась перед зеркалом, рассматривая своё отражение, и, признаться, не была разочарована. Конечно, я не была мужчиной, более того, я и не хотела им быть. Да, я была женщиной. Почему же тогда, мне приходилось сдерживаться от рыданий? Почему меня так интересовало, каково это было жить в те времена, когда мужчины были настолько сильнее, настолько значимее нас, пока нам, женщинам не удалось обратить их силу и власть против самих себя, пока нам не удалось сравняться с ними и испортить их.
Тот крошечный предмет одежды, что был на мне, снизу не имел никакого закрытия, и это было сделано мной совершенно намеренно. То есть снизу я была полностью открыта. В тот момент, когда я занималась кройкой, мне почему-то показалось необходимым сделать именно так. И, что интересно, только теперь я смогла почувствовать истинный смысл сделанного мною. В такой одежде, открытой, короткой и откровенной, любая женщина, независимо от её желания, оказывалась полностью открытой для прикосновений мужчин. Это было, своего рода, удобство для них, а скорее, если уж говорить откровенно, то стимул для их хищничества, и одновременно напоминание женщине о её уязвимой природе, а также о том, чем она была на самом деле и её назначении. Интересно, существует ли такое место на Земле, где можно найти настоящих мужчин, таких, что ещё способны отреагировать на немой крик женских потребностей, способные на то, чтобы взять нас в свои руки и владеть нами, и обращаться с нами, как с теми, кем мы были на самом деле — женщинами.
Увы, у меня были большие сомнения в этом. Мне оставалось только рыдать перед зеркалом. Но внезапно меня озарило, ведь где-нибудь, несомненно, должны быть такие мужчины! Конечно, где-то в природе должно остаться место для них, как есть там место связи между танцем пчелы и запахом цветка, для стремительных прыжков антилопы и острых зубов тигра, для миграций косяков рыбы и птичьих стай, для роения насекомых и путешествий морских черепах. Так или иначе, но для этих моих ощущений должна быть некая причина, нечто лежащее вне всех отрицаний, осуждений и рациональных объяснений. Такие потребности свидетельствовали о чём-то находившемся глубоко внутри меня, но я запрещала себе даже задумываться о том, чем это могло быть. Я была одинока и несчастна! Я задавалась вопросом, существовало ли где-либо в природе не только объяснение этих потребностей, столь таинственных и необъяснимых, если вспомнить моё окружение, моё образование, мой образ жизни, столь отличающиеся от моих желаний, но и некое тёмное дополнение к ним, некий ответ им, или реакция на них. Разве не были они частью некой цельной гармонии, неких естественных отношений, ставших результатом природы и истории? Танец пчелы означает направление и расстояние до места сбора нектара, а аромат цветка, кажущийся всего лишь бесполезным приложением к его красоте, на самом деле служит, чтобы приманить пчелу на свою пыльцу. Стремительность антилопы — это ответ на свирепость и голод плотоядного животного, просто клыкам хищника противопоставляется неуловимость его добычи. Конечной точкой миграции рыб будут воды удобные для метания икры, а стая птиц всегда закончит свой перелёт в местах традиционных гнездовий. Роение насекомых необходимо, чтобы разнополым особям было легче найти друг друга, а путешествие морской черепахи рано или поздно приведёт её на тот пляж, на котором она вылупилась из скорлупы, и где, в свою очередь, отложит свои яйца.
Я размышляла над тем, что в природе могло бы быть ответом на потребности, бушевавшие во мне, если, конечно, таковой существовал, что могло бы стать потрясающей и цельной гармонией, если она возможна, естественными отношениями, в которых моим потребностям нашлось бы место. Что в природе могло бы быть возможным дополнением к этим ошеломляющим, необоримым, настойчивым эмоциям внутри меня, которые столь беспокоили и волновали меня, которые так упорно преследовали меня, которые так мучили меня и рождали непреодолимый зов и крики в моих снах, мучительные потребности, которые на меня накатывали и заставляли дрожать всем телом.
Я смотрела в зеркало. Как же нахально она смотрелась, вырядившись подобным образом! Интересно, как бы она выглядела, будучи так же, а может быть и ещё менее, одетой, в глазах мужчины. Внезапно она показалась мне маленькой, хорошенькой, очень уязвимой и непередаваемо желанной. Внезапно, я почувствовала, что в природе могло бы быть естественным дополнением моих потребностей, что могло бы стать их цветком, их морем, их
С каким же облегчением я могла вздохнуть от осознания того, что такого дополнения в природе не существует, и мне нечего боятся. Я в безопасности!
Я вернулась к созерцанию своего отражения. Пожалуй, она была изящна и очень красива, решила я, та девушка в зеркале, одетая в короткое шёлковое нечто, озарённая мерцающим светом свечи. А ведь раньше я даже представить себе не могла, что она настолько прекрасна. Прежде мне в голову не приходило, насколько изумительно она могла выглядеть. Да, это мне здорово повезло, что мужчины из моих снов не могут существовать в реальности. Как ты думаешь, красотка, какая судьба ждала бы тебя, окажись ты в их руках? Я даже, как наяву, представила себе, как смотрелась бы цепь на её шее. Да уж, будь уверена, дорогая Дорин, такие мужчины не станут рисковать своей собственностью, и не дадут тебе ни малейшего шанса вырваться из их лап. Можешь не сомневаться, твоя неволя была бы превосходной, без малейшего намёка на возможность побега. Интересно, как быстро Ты научилась бы прислуживать им, стремясь угодить любому их даже самому малейшему капризу. Да, думаю, очень быстро и очень хорошо. Сомневаюсь, что было бы приятно почувствовать на своей коже укус их плетей.
Я всхлипнула. Меня мучил вопрос, не могло ли быть так, что возможно, я родилась не первый раз. Вдруг, я уже появлялась в другом месте и в другое время, возможно снова и снова. Что если я уже жила в Древнем Египте или Шумерском царстве, в Халдее или на скалистых берегах Эллады, в зелёном Сибарисе или суетливом Милете. Не появлялась ли я прежде в огромном дворце Персеполиса, где я, возможно, могла стоять перед самим Александром Македонским, правда, на коленях и в качестве всего лишь смазливой персидской рабыни. Как знать, может я когда-то была одной из девушек-варварок, что вошли в Рим, скованные цепью перед колесницей триумфатора, украшая собой, наравне другими трофеями, его победу. А может я была той девушкой-мусульманкой, прислуживавшей крестоносцам в некой далёкой цитадели, или, наоборот, рабыней-христианкой оказавшейся бесстыдно выставленной и проданной на арабском невольничьем рынке, чтобы далее быть обученной ублажать взор своих для владельцев непристойными танцами.
Я постаралась поскорее выкинуть эти мысли из своей головы. На мой взгляд, объяснение моих потребностей, этих загадочных эмоций бушевавших внутри моего тела, столь отличных от того, чему меня учили, могло быть гораздо сложнее, чем просто проснувшаяся родовая память, или воспоминания о людях, которыми я, возможно, была в другой жизни, в других местах и эпохах. Мне кажется, хотя я и не могу утверждать это со стопроцентной уверенностью, это было скорее наследием моего пола. Следует признать, что родись я в другом месте или времени, и мне, возможно, удалось бы почувствовать настоящие женские удовольствия, те самые, в которых, казалось бы, мне категорически были отказано в моём нынешнем мире, бесполом и безымянном, таком недружественном к индивидуальности и любви, в котором я оказалась пленницей времени и условностей.
Окинув взглядом своё отражение в зеркале, я улыбнулась. Ну что ж, пожалуй, однажды ты могла быть ирландской девушкой, валявшейся связанной между скамьями драккара викингов, держащего курс на Исландию, или бледной, чопорной английской леди, захваченной и доставленной в Берберию в 1802, чтобы, после обучения чувственности, в беспомощном экстазе служить купившим её темнокожим рабовладельцам. Хотя, возможно, это была не ты. А может, это ты и не ты одновременно. Так кто же ты тогда, незнакомка в зеркале? И нет ли где-нибудь корабля, что уже вышел в рейс за тобой? Не изготовлены ли уже те цепи, что скуют тебя по рукам и ногам? Не готово ли где-то железо, мечтающее, чтобы его раскалили добела, дабы пометить твоё тело? Не выковывает ли некто, втайне от тебя, ошейник, который тебе предстоит когда-нибудь очень хорошо изучить потому, что он будет заперт на твоей шее? Какие странные мысли лезли мне в голову! Ты красива, и я не думаю, что мужчины стали бы проявлять терпение, обращаясь с тобой. Думаю, им захотелось бы получить от тебя превосходное обслуживание без колебаний или компромиссов. Да, ты достаточно красива, так что радуйся Дорин тому, что мужчины, что появляются в твоих снах, не существуют, поскольку, окажись ты в их власти, в их руках, и тебя ждали бы только насилие, оскорбления и непередаваемые унижения. Я презрительно усмехнулась. Ты даже представить себе не можешь, что они могли бы сделать с беспомощной тобой, во что они могли бы превратить тебя. Чем бы ты могла стать в этом случае? Какая же ты надменная! Ты что же, правда думаешь, что я тебя не знаю, что ты, и кто ты? Возможно, тебе кажется, что ты спряталась от всего мира, но от меня-то тебе не спрятаться! Я-то знаю тебя, и что ты собой представляешь! Говори правду или быть тебе битой! Чем ты могла бы стать на самом деле! Чем ты могла бы стать, я тебя спрашиваю! Ты же в глубине своего сердца это знаешь, и знаешь прекрасно, ты, мелкая смазливая лицемерка, не так ли!