Танцовщица Гора
Шрифт:
Я задумалась о своей судьбе. Тэйбар прекрасно знал, что именно меня ждёт. Более того, он сам выбрал меня для этого. Могу себе представить, как он, должно быть, позабавится, если когда-либо сочтёт целесообразным, возможно в минуты досуга, разобравшись с неотложными делами, вспомнить меня. К какой восхитительной, забавной и подходящей судьбе он меня приговорил!
Впрочем, в действительности, отныне я больше не была «современной женщиной». Теперь я была всего лишь рабыней, на полностью законных основаниях. Мне вспомнилось, кто теперь стал моим владельцем, и вздрогнула, вцепившись пальцами
10. Кухня
Моя голова была низко опущена, а волосы разметались вокруг его ног. Я был обнажена и напугана. Он вызвал меня в свои апартаменты. Едва войдя в комнату, я опустилась на колени и уткнувшись лбом в пол, продемонстрировала почтение перед краем длинной ковровой дорожки, ведшей к возвышению. Мне почти сразу было дано разрешение, приблизился к возвышению. На четвереньках и опустив голову. Потом, опять на руках и коленях я поднялась по широким, покрытым ковром ступеням на возвышение, и теперь лежа на животе, тело на поверхности, а ноги на последних двух ступенях, причём правая согнута в колене.
— Ты мне нравишься, и Ты неплохо целуешься, — заметил он.
— Спасибо, Господин, — поблагодарила я.
— Впрочем, как и все остальные землянки, — добавил мужчина.
— Да, Господин, — повторила я, сделав логичный вывод, что я была далеко не первой женщиной с Земли, которая прошла по этому ковру.
— Можешь продолжать, — милостиво позволил он мне.
— Спасибо, Господин.
— Это весьма приятно, — признал мужчина.
— Рабыня благодарна за то, что её господин ею не рассержен, — сказала я.
— Ты довольно хорошенькая, — заметил он.
— Спасибо, Господин, — сказал я.
— Кажется, Ты носишь ошейник, — заметил он.
— Да, Господин.
— Могу я узнать, чей это ошейник? — поинтересовался мужчина.
— Ваш, Господин, — ответила я.
— Чей именно? — попросил уточнить он.
— Это ошейник моего владельца, Хендоу из Брундизиума, владельца таверны Хендоу, на Доковой улице, в Брундизиуме, — сообщила я, украдкой бросив опасливый взгляд на его колени, на которых покоилась рабская плеть.
Массивные стопы и лодыжки мужчины были обуты в сандалии с широкими ремнями. Икры и бёдра хотя и заплыли жиром, но были крепкими и мощными. Его предплечья и плечи, также пугающе толстые и сильные, походили на стволы небольших деревьев. В обхвате они были в разы больше моих собственных миниатюрных конечностей. Живот просто необъятный, плечи так широки, что напрашивалось сравнение со стеной дома. Я боялась даже представить себе, какая сила скрывалась в теле такого мужчины. Подозреваю, что я для него была не тяжелее куклы в руках ребёнка. Перед ним я чувствовала себя полностью беспомощной. Это всё равно, что сравнивать цветок и стальную булаву.
Я был испугана. Он был моим хозяином, и я изо всех стремилась понравиться ему.
Его рука, легла мне на голову, препятствуя тому, чтобы я облизывала и целовала его выше середины икр.
— Ты ведь уже знаешь кое-что о том, что значит быть рабыней, не так ли? — спросил Хендоу.
— Да,
— Остановись, — велел мне он.
Я оторвалась от его ног и замерла в ожидании.
— Если не ошибаюсь, Ты — девственница, не так ли? — осведомился мужчина.
— Да, Господин, — кивнула я.
Конечно же, он прекрасно знал об этом. Эта информация значилась в моём описании на торгах. К тому же в этом удостоверился его служащий на следующее утро после моей покупки, прежде чем начать готовить меня к погрузке и отправке сюда.
— Ты готова рискнуть своей девственностью здесь, в этом самом месте, прямо сейчас? — спросил меня Хендоу.
— Моя девственность, принадлежит моему владельцу, так же, как и всё остальное, — ответила я. — Он может сделать с этим всё, что пожелает.
— Есть у меня кое-какие планы относительно этого, — усмехнулся он.
Я промолчала, не зная, что сказать. Он мог делать со своей собственностью всё, что желал. Он был Господином.
— Как проходят твои занятия? — поинтересовался Хендоу.
— Мне кажется, что неплохо, Господин, — осторожно сказала я.
Я полагала, что в моих же интересах стоило проявлять скромность, в оценке своих достижений. Я ни на минуту не сомневалась, что у него была возможность получить полную информацию из первых рук, от его рабынь танцовщиц и главного надсмотрщика.
— Ты — танцовщица, — кивнул он, — и у тебя имеются все предпосылки, чтобы превратиться в превосходную рабыню для удовольствий.
— Спасибо, Господин, — поспешила поблагодарить его я.
— Достаточно интересно, что Ты землянка, — проговорил Хендоу. — Если не знать этого, и не слышать твой акцент, то можно подумать, что Ты родилась на Горе.
— Я — женщина, — прошептала я.
— Это точно, — улыбнулся мужчина. — Вероятно, это немаловажно. В конце концов, скорее всего, все вы в значительной степени одинаковы. И одинаково отличаетесь от мужчин.
— Да, Господин, — не могла не согласиться я.
— Знаешь ли Ты, что в большинстве случаев привезённые с Земли женщины, оказываются превосходными рабынями для удовольствий? — осведомился он.
— Мы все женщины, — прошептала я, пожимая плечами.
Я не видела каких-либо причин, почему мы, должным образом направляемые и дрессированные, не должны были бы стать столь же прекрасными рабынями мужчин, как и гореанки. Действительно, учитывая ту социальную и политическую пустыню, в которой мы так сексуально оголодали, меня нисколько не удивляло то, что как только, к нашей радости, нам стало ясно, что у нас теперь не осталось никаких социально предписанных альтернатив тому, чтобы быть женщинами, что бесполое общество больше не подвергнет нас своему давлению, заставляя быть кем-то ещё, наша женственность, отрицаемая, унижаемая и презираемая там, снова возвращается в дом нашего пола и нашей природы. И тогда нам несложно доказать, что мы каждой своей клеткой столь же хороши, если не лучше, как и наши гореанские сёстры не познавшие таких лишений, ну или, по крайней мере, некоторые из них. В конце концов, на мой взгляд, все это зависит от характера каждой отдельно взятой женщины, а не от того места, где она родилась. Прежде всего, мы все были женщинами.