Танцовщица Гора
Шрифт:
— Ступай на кухню, — приказал он.
— Да, Господин, — задыхаясь, прорыдала я.
Его голос донёсся сверху и сзади от меня. Хендоу действительно находился на возвышении. Но сидел он или стоял, я не знала.
Я протянула руку и нащупала шёлковую ткань, лежавшую около меня.
— Нет, — остановил меня строгий мужской голос, и я испуганно отдёрнула руку. — Тебе отказано в одежде, вплоть до последующего приказа.
— Да, Господин, — всхлипнула я.
— И передай повару, чтобы он приставил тебя к тазам с грязной посудой, — велел Хендоу.
— Да,
Я с трудом поднялась на ноги. Меня качало из стороны в сторону. Кажется, в этот момент я поняла, из-за чего девушки возвращались отсюда в рабский подвал, едва ли не валясь с ног.
— Я могу говорить, Господин? — спросила я.
— Да, — разрешил хозяин.
— Я должна буду снова носить железный пояс? — поинтересовалась я.
— Нет, — ответил он.
Прежде, становясь на колени перед тазом с грязной посудой, работая вместе с Иной, и погружая руки по локти в горячую воду и пену, я была защищена моей девственностью. Однако теперь я буду точно так же, как и моя подруга выставлена и беспомощна.
Пошатываясь на подгибающихся ногах, я прошла по длинной ковровой дорожке к двери.
Теперь во мне больше не осталось никаких заблуждений, относительно того, что я могла бы быть в фаворе у моего господина. Я не питала больше никаких иллюзий относительно того, что он мог бы относиться ко мне как-то по-особенному, что я могла бы даже стать его привилегированной рабыней или высокой рабыней. Теперь-то я знала, и знала это хорошо, что я была для него только одной из его девок, ничем не отличающейся от любой другой из них.
— Рабыня, — словно плетью хлестнул меня его резкий голос, заставивший непроизвольно вздрогнуть.
— Да, Господин? — отозвалась я, быстро опускаясь на колени, но не оборачиваясь в его сторону.
Я не знала, понравится ли ему, если я обернусь, или нет. В конце концов, если бы господин хотел, чтобы я обернулась, то он мне, скорее всего, сообщил бы об этом.
— Ты помнишь того, кого зовут Мирусом? — спросил Хендоу.
— Да, Господин, — испуганно ответила я.
— Он больше на меня не работает, — сообщил он мне.
— Да, Господин.
— Ты отослана, — сказал он.
— Да, Господин, — кивнула я. — Спасибо, Господин.
Я встала и ушла из приёмной моего владельца, Хендоу из Брундизиума.
15. Капюшон и привязь
Я вздрогнула и проснулась, не понимая, что могло разбудить меня в это время. Тихий свист. Вот опять. Какой-то неясный тихий шум снаружи.
— Кто здесь? — испуганно спросила, натягивая на себя одеяло.
Я находилась в своей конуре, в рабском подвале таверны Хендоу. Было темно.
— Это — я, Тупита, старшая рабыня, — услышала я тихий шёпот.
— Госпожа? — удивлённо переспросила, быстро становясь на колени в темноте крошечной конуры.
Это действительно был голос Тупиты. В этом я не сомневалась. Но почему она не зажгла свет? Я ничего не понимала, но продолжала прижимать к
Послышался знакомый, много раз слышанный звук вставленного в замочную скважину ключа. Потом два щелчка, один за другим. Тупита дважды повернула ключ в замке. Ворота конуры открыты.
— Госпожа? — позвала я.
— Я здесь по тайному распоряжению нашего господина, — шёпотом сообщила она. — Ты должна пойти со мной.
— Я не понимаю, — прошептала я.
— Ты расспрашиваешь меня? — уточнила женщина.
— Нет, Госпожа, — заверила её я.
— Вылезай, — скомандовала она мне. — Только тихо. Никто об этом не должен знать.
Я выползла из конуры. Одеяло осталось внутри. Я был раздета, причём уже в течение нескольких дней, с тех самых пор как была наказана в комнате моего владельца за то, что солгала ему. Впрочем, и помимо таких наказаний, ничего необычно не было в том, что я должна была быть голой. Девушек часто держат голыми в их зарешеченных жилищах. Да, даже если их не держат в клетке или конуре, они зачастую спят обнажёнными, чтобы быть в любой момент доступными для использования хозяином. В лучшем случае, они спят скудно одетыми или в такой одежде, которая может быть быстро снята с неё. По крайней мере, некоторые мужчины предпочитают, чтобы на их рабыне была хотя бы некоторая одежда для того, чтобы иметь возможность снять её. А заодно и дать понять своей женщине, что её раздевают по желанию господина.
— Что происходит? — спросила я.
— Скоро узнаешь, — прошептала Тупита. — Вставай на колени.
Я послушно опустилась на колени, и почувствовала, что женщина оттягивает мои руки назад. Холодное прикосновение металла к моим запястьям, тихие щелчки замков. Я закована в наручники!
— Что мы будем делать? — полюбопытствовала я.
— Сейчас мы пойдём в город, — сообщила она мне.
— Я не понимаю, — растерянно пробормотала я, и почувствовала, как на моём ошейнике защёлкнулся карабин.
Тупита взяла меня на поводок.
— Ты хочешь ещё поработать на кухне? — поинтересовалась он.
— Нет, — прошептала я, передёрнувшись от неприятных воспоминаний. — Конечно, нет.
— Сейчас я надену на тебя капюшон и заверну в плащ, — шёпотом поставила меня в известность Тупита.
— Но мне же не разрешают выходить из дома, — напомнила я.
— Сегодня всё по другому, — заверила меня женщина.
Меня окутал длинный тёплый плащ. Потом Тупита завязала его лямки у меня под подбородком.
— Пожалуйста, объясните мне, что происходит, — попросила я.
— Я — старшая рабыня, — напомнила мне она. — Ты спрашиваешь меня?
— Нет! — торопливо прошептала я.
— Кажется, я сообщила тебе, что я действую по распоряжению нашего господина, — прошипела женщина. — Мне следует сообщить ему, что Ты проявила неповиновение?
— Нет, Госпожа! — сразу пошла я на попятный. — Простите меня, Госпожа!
— Я действую согласно распоряжениям Хендоу, — снизошла она до объяснений. — Просто доверься мне.