Танцуй для меня
Шрифт:
— Адель, хочу кое-что у тебя спросить…
— Подожди, бабушка, давай сначала я скажу одну вещь, — мне приходиться перебить бабушку, так как мне быстрее хочется ее обрадовать. — Ты можешь больше не переживать насчет квартиры, у нас ее не заберут. У меня есть деньги, и я смогу погасить наш долг.
Я смотрю на бабушку и предвкушаю ее радостные эмоции. Но на ее лице нет и намека на счастье. Она продолжает непроницаемо смотреть на меня через свои толстые очки. Затем подправляет их на переносице и глубоко вдыхает воздух.
— Вчера ночью, примерно часов в десять, когда ты ушла на работу к нам позвонили в дверь. Я подумала, что ты что-то забыла, но на пороге
— Где эта бумажка?
Я до последнего не верила словам бабушки, пока в моих руках не оказалась выписка из банка. Я лихорадочно вчитывалась в каждое слово и каждую букву этого документа. Пока действительно не поверила в то, что Тимур оплатил наш долг. Я срываюсь с места и бегу к оставленной в коридоре сумке, нервозно роюсь в ней, пока не нахожу телефон.
— Адель… — бабушка зовет меня из гостиной, но я продолжаю стоять в прихожей и смотреть в телефоне на свой счет на карте.
400 000 рублей. Перевод осуществлен сегодня днем, сразу после того, как я покинула кабинет Тимура. Получается, он погасил наш долго еще вчера, до того, как мы переспали, а потом еще перечислил мне деньги. Что это все значит? Он был уверен, что я приду к нему, и поэтому заранее оплатил наш долг? Я ничего не понимаю.
— Адель… — бабушка вновь называет мое имя и я, шокированная недавними новостями, вновь вхожу в гостиную. — Милая, я понимаю, что тебе пришлось рано повзрослеть. Ты много работаешь, чтобы обеспечить нас. Но скажи мне правду, внучка, этот мужчина содержит тебя?
Глаза бабушки смотрят прямо на меня, заглядывают в душу. В ее взгляде читается сожаление вперемешку с разочарованием. Она еще никогда так на меня не смотрела.
— Что ты имеешь в виду, бабушка?
— В каком кафе ты работаешь, чтобы получать такие хорошие деньги? Ты работаешь только по ночам. Я видела твои синяки на коленках и ступнях, которые ты так умело прячешь. На прошлой неделе, во время уборки случайно уронила твой рюкзак и оттуда вывалилась дорогая косметика. К тому же сын Риммы с соседнего подъезда сказал, как видел тебя у одного дорогого клуба. Скажи мне правду, Адель, ты торгуешь своим телом?
Мне словно дали сразу несколько пощечин. Щеки начинают гореть, кровь застывает в жилах, а дыхание и вовсе прекращается. В голову лезут самые разные мысли, но я не могу придумать ни одного путного ответа на вопрос бабушки. Говорить правду нельзя. Ни в коем случае. Я не хочу разочаровать ее, не хочу видеть огорчение в ее взгляде, я этого не вынесу.
— Как ты могла такое подумать, бабушка! Я не занимаюсь ни чем постыдным, если ты про это. По ночам я работаю потому что в ночные смены платят больше денег, кажется, я это уже тебе говорила. Синяки у меня от того, что мне приходиться ползать по полу и собираться упавшую еду с подносов. А в тот клуб я ходила один раз, потому что меня позвала подруга.
Я смотрю на бабушку и надеюсь, что она не прочтет ложь в моих глазах. Я никогда не умела врать, но сейчас этот навык был бы очень кстати.
— Тогда кто был тот мужчина?
— Это мой друг. Друг с работы. Его зовут Тимур и он постоянный клиент нашего кафе. Там мы с ним познакомились и он, проникнувшись нашей ситуацией, решил нам помочь. Он дал мне в долг, чтобы я смогла оплатить квартиру и, разумеется, я отработаю эти деньги дополнительными сменами.
Когда я заканчиваю свою браваду, то падаю без сил на кресло. Я смотрела бабушке в глаза и нагло ей врала. Мне тошно самой от себя. Обманывать родного человека — что может быть хуже?
— Ладно, внучка, я тебе верю. Иди сюда, — на онемевших ногах я подхожу к бабушке и сажусь рядом с ней. Она накрывает меня морщинистыми и теплыми руками, и только по контрасту температур наших тел я понимаю, насколько была холодная и дрожала. — Но имей в виду, что никакие деньги мира не стоят того, чтобы моя внучка занималась постыдными вещами.
Бабушка продолжала гладить меня по голове что-то говорить, но все ее слова абсолютно не запоминались. Я все думала о Тимуре. Что он пытается этим добиться? Откуда он вообще знает про наши проблемы? Я ему говорил только, что деньги нужны моей семье и ни слова о кредитах. Оплатил наш долг, пополнил баланс моей карты на баснословную сумму, при каждой нашей встрече говорит, что я принадлежу только ему. Я могла бы подумать, что он влюблен в меня. Ведь так ведут себя влюбленные мужчины? Совершают поступки ради любимой, ревниво не хотят ее делить с другими, всячески привязывают к себе. Да не может этого быть. Ни о каких чувствах и речи быть не может. Тимур — нахальный владелец клуба, который хочет присвоить меня, как очередной трофей. А еще он мой первый мужчина, который иногда приходит ко мне в самых пикантных снах. Наваждение какое-то. Нужно держаться от него подальше, пока я не сгорела тем огнем, с которым играю каждый день.
* * *
— Ты почему еще не готова? А? Мне вышвырнуть тебя на улицу? — Эрик носиться по гримерке, словно ужаленный, и кричит на всех, кто еще не готов к выходу.
Его можно понять, сегодня, наконец, наступила та самая «бесконечная ночь» — как ее называют в этом клубе. Ежегодная громкая вечеринка в клубе «Provocateur», к которой мы готовились почти неделю. За это время был подготовлен общий номер на главной сцене, к тому же поменялись места выходов. Моя привычная золотая клетка теперь сменилась на главную сцену. Мы с Энжел теперь поочередно выходим к главному шесту. Я, наверное, должна радоваться такому успеху, но моя интуиция мне подсказывает, что Энжел это так просто не оставит. Судя по ее постоянным злобным взглядам в мою сторону, которые я ловлю на себе уже на протяжении всей недели, она точно желает мне смерти.
В честь грандиозной вечеринки нам сшили одинаковые костюмы. Серебреное платье из множества пайеток и страз, которые сверкают на свету лучше любого бриллианта. Спереди глубокое декольте, которое с трудом прикрывает грудь, сбоку высокий вырез на бедрах, который доходит до уровня пупка, понятия не имею, какое белье подойдет под это платье. Спина полностью оголенная и ткань начинается только на уровне ягодиц. Высокие стрипы были заменены более удобными серебренными шпильками.
Ну и главной вишенкой на торте стали маски. Нам всем выдали серые кружевные маски, покрытые серебренными блестками. Учитывая то, что все пташки в идеальной форме, нас можно было отличить только по цвету волос и по стилю танца. Ну Роза, конечно, была исключением и выделялась на нашем фоне благодаря ярко-красным волосам.