Танцуй к приключениям
Шрифт:
– Как тебе? – он кивнул на дом.
– Кажется, мне следовало надеть платье в пол, – тихо сказала я. Андрес в ответ улыбнулся.
– Это ни к чему. Глеб не любит пафоса.
Только после этой фразы до меня дошло, что я абсолютно ничего не знаю ни об имениннике, ни о людях, что будут на празднике. «Какая же я дура, мы ехали сюда час, а я даже не удосужилась поинтересоваться о людях, в чьей компании мне предстоит провести сегодняшний день!»
Мы прошли через парадную и оказались в небольшом холле. Внутри всё также придерживался некий охотничий стиль: чучела животных, шкуры и дерево. Очень много дерева. Из холла наверх по бокам вели две лестницы, как в мультиках про диснеевских принцес, и одна вниз. Но мы остались стоять. Буквально через минуту перед нами появился мужчина. Высокий, до неприличая
– Надеюсь, хорошо доехали? С погодой повезло нам, погуляем! Как вас зовут, милая леди? – забаритонил мужчина протягивая мне руку ладонью вверх.
– Жаклин, – я протянула свою руку в ответ, мужчина наклонился и притронулся к ней губами.
– Глеб. Скромный человек, которого вы не обделили своим вниманием, – представился он, расползаясь в широченной улыбке. Не знаю, почему, но по спине у меня пробежали мурашки. Его улыбка вызвала у меня отвращение и хотелось поскорей выдернуть руку из его мягкой, как желе, руки. Когда мы с Андресом прошли в комнату, а Глеб остался в холле, я немного выдохнула. Мне было досадно, что хозяин дома вызвал во мне столь неоднозначные эмоции, и я решила, что в следующий раз, постараюсь больше к нему проникнуться.
Одна комната перетекала в другую, каждая из них была проходной. Мы шли, как по музею, повсюду висели какие-то ружья, картины, стояли массивные дубовые столы и стулья. Я шла и задавалась только одним вопросом « Нафига? Это считается модно? Если да, то пусть я буду самым отсталым человеком на земле, но жить в такой безвкусице, я не соглашусь, даже, если мне заплатят ».
– А кто-то ещё будет? – спросила я, разглядывая вытянутую и причудливо изогнутую чашу, в которой плавало нечто густое и темное, похожее на кисель.
– Это кровь дикого волка, – спокойно пояснил Андрес.
– Мерзость! – не скрывая своего отвращения, воскликнула я несколько громче, чем следовало бы.
– Если ты хочешь, мы можем уже выйти на задний двор, я думаю, там уже кто-то есть.
Услышав, что праздник будет не в этих ужасных помещениях, я заметно повеселела. Всё это убранство начинало давить на меня, что даже в висках появилась тупая боль, а грудь сдавило.
Выйдя на улицу, я пришла в себя и постаралась отделаться от неприятных ощущений после экскурсии по дому. Что ни говори, а воздух здесь был восхитительный. Наполненный девственный чистотой и свежестью, он словно проникал в мои отравленные пылью и выхлопными газами легкие и мягко обвалакивал их. Хотелось надышаться этой свежестью на всё дальнейшее существование в загазованом городе.
На заднем дворе стоял одноэтажный домик, выполненный всё в тех же традициях – из дерева. Мы обогнули его, и с другой стороны оказалась терраса, где стояли уже накрытые столы и сидело несколько человек: две молодые пары и трое мужчин лет сорока. Андрес представил меня, а также сам представился одной из пар, по-видимому их он тоже видел в первые. Незнакомая пара достаточно сухо нас поприветствовала и дальше продолжила свой разговор, не обращая ни на кого внимания. Мы сели за стол рядом с мужчинами и начали разговор. Я достаточно быстро нашла общий язык с ними, а также с девушкой, которая была со своим молодым человеком. Сначала мы разговаривали на общие темы: о погоде, о настроении. Но потом разговор вдруг перетек в дискуссию о том, нужен ли современному обществу театр. Вообще я не очень разбиралась в светских развлечениях, но театр я любила всем сердцем и просто не могла остаться в стороне в этом вопросе.
– Зачем люди ходят в теарт? В кино гораздо интереснее, – рассуждал один из мужчин.
– В кино одни спецэфекты, – спорила девушка, которую звали Настасья.
– Так в этом то и вся соль, – один из друзей решил поддержать мужчину. Ярко, мощно и крупным планом. В театре такого не увидишь. Там думать надо, проникаться,
– А как же игра актеров? В кино куча дублей, а в театре у актера есть только один шанс, только одно мгновение, чтобы донести до зрителя смысл своего слова. Второго дубля не будет, есть только сцена и зал, актер и зритель. Никаких отвлекающих маневров. Вот где настоящая игра! – подытожила я. Тут сзади меня кто-то захлопал, это был Глеб, который пришел во время моей речи, и стоял всё это время за моей спиной.
– Такая юная леди, а как красиво говорит, – слащаво произнес мужчина. Хоть это и был комплимент, хоть я и дала себе обещание, отнестись к нему со всей душой, Глеб меня ужасно раздражал. Его вид, поведение, слова – всё меня отталкивало от этого человека и хотелось просто встать и уйти. Но вместо этого я слегка улыбнулась и посмотрела на Андреса. Лицо его в этот момент напоминало морду чеширского кота. Тогда я решила, что ему просто приятно, что его девушку приняли в кампании.
Глеб сел в центре стола, к нему подбежал молодой паренек, официант, осведомиться, можно ли уже подавать горячее. Глеб, не удостоив официанта даже взглядом, махнул рукой в знак согласия. За считаные минуты весь стол наполнился явствами. В момент, когда на середину стола водрузили голову свиньи, Глеб и трое мужчин радостно заопладировали. Глеб был очень доволен и несколько раз повторил: « Только сегодня зарезали, только сегодня.» Мужчины в знак уважения покачали головами, кто-то дополнил «Добротный был хряк».
От увиденного у меня встал ком в горле. Я не была вегитарианкой и ела курицу, говядину и нежирную свинину иногда тоже. Но есть голову? Как кому-то может нравится такое зрелище?
Я оглядела стол в поисках чего-нибудь не мясного и не мариновоного: вокруг были одни соленья, маринады, свиные уши, языки и прочие части тела бедного животного.
«Кажется я останусь голодной» – решила я и мельком посмотрела, что едят остальные: Глеб навалил себе огромную порцию мяса, такого жирного, что когда он откусывал кусок, а ел он руками, то жир стекал по его бороде. Меня передернуло от такого зрелища. Я посмотрела на трёх мужчин: все они тоже ели мясные блюда, но более цивилизованным способом – вилкой и ножом. Неприветливая пара в углу до сих пор о чем-то перешептывалась и до еды им не было дела. Настасья пила вино и мило улыбалась – её ничего не смущало. Я повернулась к Андресу и столкнулась с ним взглядом, он смотрел пристально и испытывающе, и мне захотелось сьежиться в маленький комочек и укатиться подальше от этого места. Я понимала, что надо хотя бы создать видимость, будто я что-то ем, но меня словно парализовало, мозг посылал сигнал рукам, чтобы те поднялись, но они напрочь отказывались подчиняться. На помощь пришел Андрес. Он привстал, взял со стола глинняную чашу и положил мне на тарелку салат. Я улыбнулась и уткнулась носом в блюдо. Это был горячий салат и надо отдать должное, весьма неплохой, если бы у меня был аппетит, то я бы его весь съела.
За это короткое время никто не проронил ни слова, все увлеченно набивали свои желудки. Чуть поодаль музыканты играли классическую музыку. В моей голове никак не сочетались голова свиньи и Моцарт, но со временем я отошла от шока и повнимательней огляделась. Вокруг террасы расположилась небольшая полянка, окруженная со всех сторон густым лесом. Трава на полянке была гладкой и ненатурально зеленой, из чего я сделала вывод, что здесь явно поработали садовники. Сама терраса была таких больших размеров, что в ней могли поместиться две моих квартиры.
– Я предлагаю поднять бокал за нашего всеми любимого Глеба! – громко и с легкой нервозностью вдруг сказала девушка, что до этого не проронила ни слова.
– За Глеба! – поддержала её Настасья и подняла уже второй бокал вина. Я последовала её примеру. Вслед за нами свои бокалы подняли и все мужчины. Глеб расплылся в жуткой улыбке, между зубов у него застряли куски еды, а в уголках рта скомкался белый налет.
Единственной причиной, по которой я всё еще находилась в этом месте, был Андрес. И хотя я искренне не понимала, как его, такого образованного, умного и ухоженного может связывать этот дикий, мерзкий тип, я старалась держаться вежливо и мило улыбаться, а когда ситуация становилась невыносимой, например Глеб открывал свой рот, я просто начинала пить вино.