Танцующая с Ауте. Трилогия
Шрифт:
Я отправилась прямо на запах.
«Пленница» привольно вытянулась на широкой, окутанной прозрачным тюлем кровати, блаженно щуря светло-голубые глаза, а рядом с ней склонился разбойного вида взлохмаченный субъект, одетый лишь в штаны от пижамы. И в руках он держал поднос с темным, ароматным кофе, вазочками со взбитыми сливками и свежеиспеченным печеньем.
Что тут можно добавить?
При нашем появлении субъект из ниоткуда выхватил огромный, угрожающего вида плазматрон и отшвырнул женщину себе за спину, всем видом демонстрируя, что будет защищать ее любой
— Убери оружие! Сейчас же! Это же Безликие, ты что, хочешь превратиться в фарш? Хранительница, я дико сожалею! Он вовсе не хотел угрожать вам, он дурак, но не настолько!
Одно это прикосновение, защищающий щит ее крыльев и испуганный взгляд сказали мне все: любовь, страстная и не склонная к рассуждениям.
Я успокаивающим жестом отозвала вскинувшихся было северд, подошла к ним и плюхнулась на кровать. Кесрит во всей этой катавасии умудрилась спасти поднос с кофе, и сейчас мы нахально налили себе по чашке.
— Проясним некоторые моменты. Гвендолира тор Шеррн, вы желаете покинуть это место? — При этих словах мужчина, все еще крепко удерживаемый хрупкой на вид девочкой, дернулся точно от удара. Устремил на нее испуганный и умоляющий взгляд.
Гвен выдержала драматическую паузу.
— Нет! — Бедняга как-то весь обмяк от облегчения. — Я вообще не понимаю, что вы тут делаете. Где я нахожусь и с кем сплю — мое сугубо личное дело.
В ее словах не было ни вызова, ни оскорбления, только улыбка и мягкое любопытство. Вот с такими, податливыми и легкими, как воздух, труднее всего и бывает бороться. Но я, слава Ауте, такими глупостями заниматься не собиралась.
— Подчищаю кое-какие политические огрехи. Отпустите вашего мужчину, тор Шеррн, никто его не обидит.
— Да, Мать клана.
В этот момент в комнату ворвалась маленькая толпа вооруженных до зубов громил, бывших, судя по всему, телохранителями. А неплохо они здесь реагируют. Я думала, охранные системы еще не скоро оправятся от нанесенного мной при входе удара, чтобы сообщить о творящемся в королевских покоях. И вот теперь эти бравые ребята застают в личной спальне Его Величества этакую зубастую компанию, как ни в чем не бывало уничтожающую утренний кофе.
Говорят, у людей появилась поговорка, прочно связывающая появление в окрестностях эльфов и статистику ранних инфарктов. С чего бы это?
С пять минут шло выяснение, кто есть кто, в кого можно, а в кого нельзя стрелять, переругивание, перерыкивание и прояснение полномочий, после чего охрана соизволила удалиться. Их, разумеется, охрана. Моя осталась при мне.
— Когда ты в последний раз была с Эль, Гвен?
— Я? Не помню. Со мной что-то сделали перед тем, как привезли сюда.
Я вздохнула, цепляясь за грозящее лопнуть спокойствие. Ауте, есть ли предел эгоцентричности нашего мышления? Ей ведь даже в голову не пришло сообщить кому-либо о случившемся.
Как они отрезали девочек от Эль, мы выяснили еще во время танца с Колибри. Извращенная комбинация фармакологии, хирургии и психической
— Ты не против, если мы вернем тебе эту способность? Входить в контакт с Богиней или нет — дело твое, но лучше, чтобы ты могла это сделать, если пожелаешь.
Через полчаса Кесрит закончила обрабатывать ее, и мы приготовились к последнему перемещению. Я, честно говоря, начала немного уставать. Не физически, нет. Но откуда-то вдруг пришло все более крепнущее ощущение, что что-то я делаю не так. Что розыск пропавших — это, конечно, важно и срочно, но мне, Хранительнице Эль-онн, надо заняться чем-то другим. Чем-то, что смогу сделать только я.
Ты соберешь кости, ты сложишь их вместе и найдешь песню. Ты вдохнешь в них душу, и душа возродится.
Ауте, что же это такое? К чему глупые, никуда не ведущие загадки?
Осталась еще одна похищенная. Потом можно будет подумать, чего же на самом деле хотела от меня Эль.
Еще один дворец, но на этот раз какой-то мрачный, помпезный, и вместо аромата кофе в его стенах носится едва ощутимый привкус насилия. Мы все резко подобрались и насторожились. Мои пальцы почти неосознанно дернулись к гладкой стали заткнутой за пояс аакры.
На этот раз пленница заметила нас раньше, чем мы ее. Высокая, затянутая в кожу и серебро эль-ин властными шагами приближалась к нам по коридору.
— Ну наконец-то! Я думала, вы никогда здесь не появитесь!
Ясновидящая, что с нее взять. Эти ребята совершенно не умеют удивляться.
— Меня уже тошнит от этого места!
За ней с видом полной моральной раздавленности спешил невысокий, плотного сложения мужчина. Судя по одежде, он был крупной шишкой в Великом Халифате (за последние несколько лет я чуть лучше стала разбираться в геополитике Ойкумены). Судя по поведению — ручная собачонка разгневанной пророчицы.
— Госпожа! Госпожа, любимая, повелительница, прошу, не покидай меня! — Она не глядя отшвырнула его взмахом крыла. Остановилась, поигрывая тонкой плеткой. Невероятно — его бьют, а он, кажется, получает от этого удовольствие. Я о таком читала, но вот увидеть своими глазами... Но девушка и впрямь была диво как хороша: волосы — длинные, ресницы — длинные, глаза — раскосые. Сама как натянутая струна, как тот гибкий хлыст, который сжимала в тонких пальцах. Ради такой действительно можно потерять голову.
— Госпожа!
— Отправьте меня обратно! — Я молча и без комментариев открыла проход в то место, откуда ее похитили. Мужчина с ужасающим воем кинулся к ее ногам, попытался ухватить ускользающую тень — но ясновидящая уже растаяла в призрачном свете старинных ламп.
Халиф поднял лицо к небу и завыл. И в лице, и в фигуре было такое окончательное, беспросветное отчаяние, что я отвела глаза.
Заметка на будущее: никогда не связываться с раздраженными подростками без крайней на то необходимости.