Танцующая с Ауте. Трилогия

Парфенова Анастасия Геннадьевна

По обе стороны от прохода были маленькие, узкие комнатушки, в каждой из которых безмятежно покачивались на волнах загустевшего воздуха обнаженные эль-ин. Мужчины, сильные и мускулистые воины, со сложенными крыльями и спокойными скуластыми лицами, женщины, девочки лет двенадцати — шестнадцати, с несформировавшимися еще фигурами танцовщиц-вене. Много-много девочек вене.

Аррек заледенел. Аналогия с найденным недавно на человеческой станции была слишком очевидна, хотя Видящий Истину все-таки ощущал достаточно, чтобы не лезть сразу с выводами.

— У нас, Изменяющихся, таких не

очень много. У Расплетающих Сновидения две трети клана спит вот так иногда в течение миллионов лет. Кто-то отправил свою ментальную проекцию в дальние дали, оставив тело на попечение онн, кто-то слишком занят собственными снами, чтобы обращать внимание еще и на реальную жизнь, кто-то просто изменился так, что физически не способен думать и двигаться. В клане Хранящих есть те, кто полностью отдал себя Эль, отказавшись от самостоятельной личности. Вроде тех же «дарай-блоков». Это нормально. Они эль-ин, они такие же полноценные члены общества, если это слово к нам применимо, как я или ты.

Дарай-князь все еще прятался за своими безупречными щитами: мертвая, невыразительная фигура, которая, казалось, не имела понятия ни о жизни, ни о движении. Как я это ненавидела!

— Защита на этих камерах не намного уступает той, что окружает внешнюю стену онн. — Он просто констатировал факт, никаких чувств, ничего.

— Да. Они ведь, знаешь ли, имеют привычку время от времени просыпаться. А иногда то, что просыпается... не совсем они.

Молчание. Мы шли вдоль бесконечного коридора, заглядывая в широкие проходы. Аррек почти на минуту застыл, глядя, как фигура девочки-подростка в такт биению сердца размывалась в сиренево-болотный туман, чтобы тут же вновь приобрести гуманоидные очертания. Даже из-за плотного щита Вероятностей от него резко дохнуло чистым Видением. Тишина становилась невыносимой. Невыносимой настолько, что я не выдержала, заговорила.

— Вообще, защита Дернул-онн на порядок выше, чем в других кланах. Слишком часто Изменяющимся приходится иметь дело с Ауте и ее неподражаемыми сюрпризами. Здесь в основном те, кто слишком далеко зашел в изменении и не захотел вернуться. Поэтому так много вене. Ну и, конечно, воины, их сопровождавшие. Вон та, черноволосая — моя бабушка...

Аррек чуть сжал мою руку, внимательно вглядываясь в черты Мирэотеи тор Дернул. Обернулся, точно проверяя, что я здесь, рядом, и никуда исчезать не собираюсь.

— Вы похожи.

— Что ты! Она — настоящая красавица...

Он ответил совсем невпопад.

— Их так много...

— Много? Аррек, это хранилище наполнялось миллионы лет! И здесь — совсем немного. Большинство в таких случаях остаются в Ауте. Ты и не представляешь, сколько неприятностей эль-ин в свое время имели от таких вот... диссидентов. Щит, защищающий Эль-онн от вторжений оттуда... Я просто не представляю, как наш народ умудрялся жить без него.

— Я, честно говоря, не представляю, как вы вообще умудряетесь жить, со Щитом или без...

Молчание.

— И каждый раз, начиная танец, ты рискуешь превратиться вот в такое?..

Молчание. Зачем отвечать на риторические вопросы?

Мы — проходили мимо комнат. В одной из пола бил ровный, мощный фонтан чего-то светящегося, разлетающегося

брызгами и разумного. Тело Видящего Истину рядом со мной как-то загнанно дернулось, щиты заискрились, на этот раз не препятствуя кому-то извне считать его мысли, а пытаясь защитить своего хозяина от чего-то, что мог считать он... В который раз я порадовалась, что не обладаю таким даром. Видеть что-то — одно, но вот всегда совершенно точно знать, что же именно ты видишь... Слишком велико было бы искушение попробовать на себе: каково это — быть разумным, разбегающимся гармониками и смехом потоком. Я и сейчас, если честно, была отнюдь не против это выяснить.

В другой каморке в самом углу угадывался чешуйчатый бок свернувшейся калачиком гигантской змеи. Со стрекозиными крылышками. Завораживающе.

В третьей...

Люди с их играми в познавание психического кажутся такими маленькими, такими наивными детишками... Смешными. А еще более смешон их ужас перед собственной «аморальностью». Эль-ин в подобных случаях не стесняются получать от ситуации удовольствие. Тем более что «пациент» и «хирург» у нас обычно оказываются совмещенными в одном лице.

Аррек начал потихоньку зеленеть. Сенсорная перегрузка? Просьба к онн — и следующий поворот вывел нас в одну из основных галерей, откуда рукой подать до покоев, отведенных мне в общем доме клана.

Короткий наклон ушей и сен-образ для северд-ин — просьба остаться снаружи. Здесь, да еще в обществе Аррека охрана не требовалась.

Эта анфилада комнат не похожа на другие помещения эль-ин. Здесь те же тонкие, живые и дышащие стены, пронизанные лучами идущего откуда-то снаружи света, создающими на полу и в воздухе причудливые узоры теней и бликов. То же сплетение развешанных повсюду сен-образов, позволяющее способным видеть наслаждаться (или ужасаться, что в моем случае ближе к истине) художественными и ментальными способностями хозяев. Те же свободно гуляющие сквозняки.

Но еще и старинные, полированного дерева кресла и невысокий стол. Книжные полки, причудливые произведения искусства, разбросанные повсюду темные подушки. Удивительно, но чернота мебели и зелень стен вполне сочетались, создавая тот эффект единого стиля, который так ценят человеческие дизайнеры. Я огляделась, точно впервые видела знакомые покои, и растерянно опустила уши. Когда этот смертный успел так прочно войти в мою жизнь, что стал ее частью даже в таких мелочах?

Аррек грациозно опустился на низкую длинную кушетку, задрапированную черным шелком. Подтянул одну ногу к подбородку, улыбнулся. Не обычной, насмешливо-мерзкой своей ухмылочкой, а так, как он это делал, лишь когда мы оставались одни. Устало. Успокаивающе. По-мальчишески искренне.

Я улыбнулась в ответ. Невольно. Затем посерьезнела: ждали дела.

— У тебя действительно получилось?

— А-ха.

— Как? То есть где? Куда ты их дел?

— Как и было сказано — засунул в кладовку в нашем личном онн. Признаюсь, жить, сидя на хранилище с нейерино-торпедами, мне еще не доводилось!

Усмешку я предпочла проигнорировать. Все равно более безопасного места нет, так почему бы и не хранить их дома?

— Как, как тебе удалось это провернуть?