Танцующая с Ауте
Шрифт:
Немного смазанный сен-образ предназначен только для Аррека, и я его не понимаю. В глазах дарая зажигается интерес, губы раздвигаются в знакомой мне мерзопакостной усмешке. Ауте, когда я хотела свести этих двоих вместе, мне как-то не приходило в голову, что они могут найти общий язык!
Какая пугающая мысль.
Всё ещё пребывая во власти дурных предчувствий, позволяю увлечь себя к выходу. Откуда вдруг появилось знакомое ощущение, что события опять вышли из-под моего контроля?
Глава 17
Комната, куда прибыли мама, тётя Вииала и я, находится где-то
Даратея ходит по комнате, мягко покачивая бёдрами, с десяток созданных ею сен-образов вспыхивают, освещая пустое помещение. Воздух в середине сгущается, образуя что-то вроде невидимой антигравитационной колыбели. Судорожно сглатываю и отвожу глаза. Великий Хаос, это будет больно.
— Мам, я всё ещё не понимаю…
Она вдруг оказывается рядом, одна рука медленно ложится на моё предплечье. Я не отстраняюсь.
— Анитти, доверься мне.
А вот это уже пугает.
Плотно охватываю себя крыльями. Температура в помещении не изменилась, почему же мне вдруг стало так холодно?
Вииала усаживается на пол в позе концентрации, выжидательно замирает. Мать клана (это совершенно точно Мать клана, а не просто старая подружка Дар, некоторое время повращавшись в политических кругах, начинаешь разбираться в подобных нюансах) разрешающе кивает. Генохранительница закрывает глаза, на прекрасном лице появляется выражение отрешённости, предельной собранности. Что-то происходит. Что-то важное. Древнее. Могущественное.
Между вытянутых вперёд рук Ви появляется едва заметное сияние. Свет сгущается, концентрируясь сначала в плотные волны, а затем в нечто материальное. От ощущения сжатой в тугую пружину силы у меня начинают болезненно пульсировать виски. Отворачиваюсь, пытаясь хоть как-то защитить свои излишне чувствительные рецепторы.
Через минуту всё более-менее успокаивается. Медленно открываю глаза и позволяю вниманию сосредоточиться на появившемся между зелёными ладонями предмете.
Это стеклянная сфера, прозрачная и чистая, но рассмотреть, что внутри, не представляется возможным. Защита опять такая, что зубы начинают ныть. Да что же здесь происходит?
Вииала выпускает сен-образ на таинственную сферу, и находящееся внутри сферы становится отчётливо различимым. Небольшой камень плавает в невесомости, окружённый плотным слоем магии. Непостижимые для примитивного существа, вроде меня, силы доставляют драгоценности питательные вещества и минералы, необходимые для поддержания её в «живом» состоянии, тончайшие нити нервных окончаний, невидимые простому глазу, расходятся в разных направлениях.
Недоуменно мигаю. Какого?..
Невозможно описать, какого цвета камень, потому что он вобрал в себя все цвета, отражая энергию на всех длинах волн. Рубин и сапфир, алмаз и изумруд, янтарь и жемчуг. Аметист, нефрит, перламутр, малахит, оникс — всё это здесь, а также многое из того, чему и названия-то никогда не было. Всё ритмично сияет, затягивая в гипнотический водоворот первобытной силы. Силы. И ещё силы. Знания. Мудрости. Силы.
И
Ауте.
Я рванулась назад с такой силой, что лишь железная хватка матери удерживает меня на месте.
— Вы двое, что, спятили???
Мой голос срывается на крик. Ви слегка приподнимает брови. Мама вообще не реагирует.
— Послушайте, это же сокровище, это же уникальная, неповторимая… Их же можно пересчитать по пальцам одной руки. Вы не можете доверить мне такое, такое…
На лице у мамы появляется этакое усталое выражение «слышали — видели — знаем — надоело». Меня начинают подталкивать в сторону операционного стола.
Прижимаю уши к черепу, шиплю на них, сверкая расширенными глазами.
— Мама, Ви, да послушайте же… Нельзя… Потребовались тысячелетия, чтобы вырастить эту вещь, знания и труд, вложенные в подобный камень, не поддаются оценке. Вы не можете отдать его мне! Я же умру через несколько лет, я не смогу… Я ведь не успею использовать и сотую долю его возможностей… Вы не можете… Это всё равно, что выбросить…
Меня бесцеремонно укладывают на силовые линии, постель из воздуха мягкая и неощутимая, совсем не похожа на материальное человеческое ложе. Плечи непроизвольно расслабляются, крылья складываются, исчезают. Тело уже не принадлежит мне, даже при желании я не смогу сделать ни одного движения.
В конечностях разливается невесомая волна анестезии. Обездвижить вене — задачка та ещё. Но нет ничего невыполнимого, когда за дело берутся профессионалы.
— Нельзя…
Бледная рука ложится мне на губы, прерывая дальнейшие высказывания.
— Анитти, просто доверься.
Окончательно расслабляюсь, но какая-то неугомонная часть моего «я» не может не оставить за собой последнего слова.
— А моего мнения по данному вопросу спрашивать, разумеется, никто не собирается.
— Никто. — Безапелляционный тон, хрипловатые нотки смеха.
Лицо мамы исчезает, надо мной склоняется тётя Ви.
— Антея, слушай внимательно. Это одна из тех операций, которая должна проводиться, когда пациент находится в полном сознании. Запомни. Ты ни на минуту не должна засыпать. Не должна впадать в транс, отсекать боль, ты всё время должна ощущать происходящее максимально чётко. Концентрируйся на боли, на всём, что ты почувствуешь. Если слияние твоей нервной системы с камнем не произойдёт сразу, это может убить вас обоих. Понятно?
Ну и весёлый же денёк меня ожидает!
Кивать не могу, поэтому отвечаю:
— Да.
— Умница. Начинаем.
И мир утонул в боли.
Я кричала.
Я вопила, я хныкала, я называла их бессердечными стервами, наградила другими нелицеприятными эпитетами. Я пыталась убедить их, что никакого имплантанта мне не нужно, потом я просила, потом угрожала. Я залезла в генетическую память, чтобы дать подробнейшее описание их предков вплоть до двенадцатого колена и проследить, откуда в линии Тей и линии Ала могли взяться садистские наклонности. Я составила подробный план, как проникнуть на несколько столетий назад и перерезать всех пращуров, дабы такое позорище никогда не появлялось среди эль-ин. Под конец я могла только тихо скулить, потеряв все другие способности в волнах нестерпимой боли.