Танцующая среди ветров. Книга 3. Счастье
Шрифт:
– Ну хватит, – не выдержал я. – Шен, ты знаешь, кем являешься для меня, нет нужды в громких признаниях, но и Оливьеры часть моей жизни, так уж вышло. Все, катись давай по своим делам, а я, как смогу, залечу к тебе и, – я посмотрел другу прямо в глаза, – спасибо за все, я ценю!
Хаттори хмыкнул, зажевал кусок мяса и поднялся.
– Аан, я прошу, больше никакой самодеятельности, хорошо? – уже в дверях попросил Шениар. – Даже мне очевидно, что испытывать терпение главы Совета весьма рискованно, кем бы он тебе ни приходился.
Все же друзей выбирать я умею. И пусть их немного, каждый стоит десятка
– Обещаю впредь вести себя осмотрительно, – серьезно произнес я.
Иначе ведь не отцепится.
– Ладно, увидимся, – махнул рукой Шен и в прыжке перевоплотился в подвижного крылатого змея, до безобразия легкого и изящного.
Глядя вслед удаляющемуся другу, я облегченно вздохнул: порою он просто к стене прижимает своей прозорливостью. А сейчас мне было нужно сосредоточиться совсем на иных задачах. Первостепенное – усыпить бдительность главы Совета, если такое вообще возможно. Наскоро перекусив, я тоже двинулся в путь.
Глава 4
Следующие несколько дней, счет которым я вела очень условно, мало отличались от предшествующих встрече с лордом. Разве что теперь их наполнял леденящий ужас от ожидания повторения пытки. Воображение и страх играли со мной злую шутку, то и дело в абсолютной тишине мерещились чьи-то шаги, шорохи, чудились голоса. И я замирала, обливаясь холодным потом, сжималась в комок и переставала дышать, но проходила минута, другая, ничего не случалось. Ждать неизбежных мучений оказалось ничуть не легче, чем испытывать их. Когда знаешь, как будет плохо, то умираешь не один раз в процессе, а много раз и заранее.
Наверное, глупо, и стоило бы смириться и не думать, но я ничего не могла с собой поделать, страх подавлял рассудок, захватывал власть над телом. Ирония ситуации заключалась в том, что мне ни разу не удалось застать синеглазого демона в камере. Совпадение, или он как-то чувствовал, но наши встречи всегда предварял мой сон, настолько глубокий, что, открывая глаза, я только изумлялась, как снова не почувствовала перемещения из одной каменной клетки в другую. Анхарт ни разу меня не ударил, не произнес в мой адрес ни одного скверного слова, не угрожал и не запугивал. Но от его бездушного взгляда хотелось забиться в любую щель, лишь бы оказаться подальше. В синих глазах демона я видела улыбку смерти, странную, почти ласковую, но оттого не менее жуткую.
Он попеременно вливал в меня какие-то зелья, от которых становилось то лучше, то хуже. Видимо, одни из них заменяли пищу, потому что нормальной еды я так и не видела. После очередного периода затишья я получала порцию отравы, затем демон пытался пробиться сквозь ментальную защиту. Поначалу у него не получалось и несколько раз я отделывалась испугом, но со временем его усилия начали приносить плоды. Теперь его манипуляции сопровождались болью и всей той гаммой терзаний, которой щедро наградил меня лорд Эрданур при последней встрече. Пусть по сравнению с его пыткой нынешние ощущения были лишь бледным отголоском, моему измученному телу и разуму хватало и малости, чтобы содрогаться от прикосновений Анхарта.
Добившись сдвигов, демон добавил к отварам благовония, от них мутило, а в сознании смешивались вымышленное и реальность. Наступали такие моменты, что я переставала понимать, где я и кто я, то впадала в беспамятство,
В редкие минуты просветления, наступающие после отпаивания горькой жидкостью, восстанавливающей силы, я закрывала глаза и по очереди представляла тех, кого любила всем сердцем, кто был мне дорог и кто принес в мою жизнь частичку света. Их родные лица помогали не потерять желание цепляться за жизнь, что я и делала, хоть и сама не понимала, зачем. К сожалению, цепочку Лиса с кулоном Шанти с меня сняли еще в самом начале, лишив надежды на связь с друзьями. Оставалась только память, да и та подводила в последнее время, благодаря стараниям Анхарта. Все труднее удавалось сфокусировать зрение и формулировать мысли, в голове плавали цветные пятна, из которых на одном упрямстве я пыталась лепить лица родных и близких.
У всего есть предел. Видимо, Высшие Силы все же сжалились надо мной. В один из дней, когда мои руки уже полностью были исполосованы теперь плохо заживающими царапинами, я очнулась в каменном колодце. Вместо синеглазого демона на меня сверху взирал незнакомец. Проморгавшись и с трудом различив его черты, поняла, что он тоже, скорее всего, демон и вряд ли жаждет помочь. Остальное интересовало мало, да и зрение за прошедший период ухудшилось настолько, что дальше вытянутой руки очертания предметов расплывались. Неизвестный, заметив, что я пришла в сознание, молча протянул мне миску с дымящимся отваром. Я послушно выпила, привычная к этому ритуалу, вернула посудину и обреченно приготовилась к очередному этапу терзаний.
Но демон лишь с интересом осмотрел изуродованную кожу на моих руках и скрылся из виду. Я сжалась в комок и прислушалась: извне не доносилось ни звука. Странный он. Интересно, чего ждет? Вскоре сознание затуманилось, в теле, наоборот, почувствовалась необычайная легкость и… сила? Непривычное, двоякое восприятие реальности будоражило, появился интерес, азарт, желание двигаться. Я поднялась и обошла колодец по периметру. Достаточно широкий, он оказался совсем не глубоким. Вытянув руку вверх, я практически доставала до его края, погладила стены – шершавые. Не знаю, что тогда завладело моими чувствами, но будто что-то в спину толкнуло – впервые за все время моего похищения я ощутила способность к сопротивлению.
Что я теряю? Все равно они не отпустят, а конец мне и так известен. Фанатично обследовала стены на предмет выбоин и зазоров, с помощью которых можно будет выбраться. Ориентируясь на чувства, я вся обратилась в слух и осязание, так как практически ничего не видела. В одном месте показалось, будто что-то нащупала. Убедившись, что вокруг по-прежнему тихо, я принялась расковыривать засохший налет то ли глины, то ли просто грязи. Ломая ногти, раздирая в кровь пальцы, я трудилась, не обращая внимания на боль, сейчас я зубами готова была грызть эту стену. Ощущение вымышленности происходящего не отпускало, как во сне, казалось, нет ничего невозможного.