Танцующие

Аникина Анна

Увидела, как Дима отвёл глаза. Хорошо, что Рита не заметила.

Алёна подумала, что Женька никогда бы не поступил так с Мариной.

Уже во дворе ей навстречу попалась Ирка Самсонова, их староста, совавшая свой выдающийся нос везде.

— О, привет, Алён! — обрадовалась Самсонова возможности посплетничать, — Ты вчера с Ребровым вместе уходила? А ты знаешь, что он на Ритке женат?

— Конечно, Ир, мне вчера Дима как раз рассказывал. И про Риту, и про ребёнка, — Лаврова открыла дверь подъезда.

Самсонова

сдулась, понимая, что интрига не удалась и скандала на весь район не выйдет.

— Пока, Ир, я спешу, — Алёна закрыла за собой дверь.

Тяжёлые мысли навалилось на Алёну. Неужели она не заслуживает счастья?

В эту ночь Алёне снились танцы. Впервые за прошедший год.

Танцевала она во сне, как ни странно, румбу. Хотя латиноамериканской программой не занималась уже давно. Вот только не с Женей. А с их сероглазым соперником. Она снова видела его глаза, чувствовала тепло его ладоней.

Танец не был похож на рафинированную конкурсную композицию, скорее на чувственную импровизацию.

7.2 Санкт-Петербург

7.2 Санкт-Петербург

— Дед, а сколько бабушке было лет, когда вы познакомились? — Виталий с дедом сидели на кухне питерской квартиры. На зиму он таки уломал деда переехать с дачи.

— Восемнадцать ей было. Почти. А мне двадцать пять, — усмехнулся Валевский, — а ты для себя спрашиваешь или для друга?

— Какого друга? — не понял сходу Виталий.

— Нууу, не знаю, для Федотова твоего, что на нашу Натку смотрит, не отрываясь, как удав на кролика, с тех пор, как ей шестнадцать исполнилось, — вселился дед.

— На нашу Натку? — Виталий опешил, — Серёга? Да я ему поотрываю нафиг всё, бабнику этому, если он только шаг в её сторону сделает. Точно на Нату? Не на Тату?

О том, что близнецов отличает без ошибок только Виталий, знали все. Остальные время от времени их путали. Даже Лариса Витальевна.

— Ты ж не про сестру сейчас разговор завёл, — вернул к сути беседы дед, — рассказывай, кто, что, когда. У нас прям клуб знатоков общения со студентками получится, — Виталий Стефанович поставил на газ чайник. Разговор, видимо, предстоял непростой. Было видно, что эмоции внук копил давно.

Постепенно, подробно, начиная с самой первой встречи в Твери, Виталий рассказывал деду об Алёне, о себе, о взаимоотношениях с Машей. Об Орловых.

О том, что беспокоило всё это время. Как хотелось выражать в танце искренние эмоции, как тесно было в рамках одного только технического мастерства.

О том, что он с первой минуты увидел в этой хрупкой девушке. О своих сомнениях, можно ли так с нескольких фраз узнать человека.

О разнице в возрасте. И в опыте.

Виталий Стефанович слушал внука, не перебивая.

— Что думаешь, дед? — шумно выдохнул Виталий — младший.

— Я тебе так

скажу, Виталька. Из тебя вырос хороший мужик. То, что ты доктор отличный, мне было ясно. Но ты ещё и человек стоящий. Впрочем, одно без другого почти невозможно. — дед налил себе четвертую чашку чая, — Но ты вспомни свои ощущения от отношений с Машей. Ты ж это всё для себя делал, не для неё. Тебе было так удобно. И партнерша, и женщина. Комплексное обслуживание, не более. А вот сейчас, я вижу, тебе уже для себя ничего не надо. Тебе для неё хочется существовать.

— То, что не нашёл, может и хорошо пока. Найдёшь. Если это твоё, никуда вы не денетесь.

Они разошлись по своим комнатам. Виталия одолевали противоречивые чувства.

Думалось о том, что надо дать шанс Алёне пожить обыкновенной девичей жизнью. Пусть бы у нее появился кавалер. Походы в кино, поездки. Всё то, чего у танцоров обычно было мало. Это Виталий хорошо знал по себе.

Ночь Вит провалялся без сна. Хватался сознанием за накатывающую грёзу, в которой он танцевал с Алёной.

8.1 Санкт-Петербург

8.1 Санкт-Петербург

В апреле измученная болями в суставах, Людмила Васильевна легла в больницу.

Поехала в Санкт-Петербург к проверенным годами врачам.

Была надежда на новую методику. Ей обещали, что уже на второй день после операции она встанет на ноги. А через неделю поедет домой. Верилось в это с трудом.

Алёна, отучившись четыре пары в субботу, добежала до дому, нагладила папе рубашек, приготовила ужин. Вечером Константин Александрович проводил её на поезд. Самому ему предстояло почти месяц провести на полигоне.

Всё восстановление Людмилы Васильевны после проведённой успешно сегодня операции ложилось на Алёну. С врачами он сегодня разговаривал по телефону.

Алёна ехала на один день. Помочь в этот самый важный момент, когда мама будет вставать.

Должна была вернуться ночным в понедельник. И сразу на занятия.

В поезде было адски холодно. Из окна немилосердно дуло. Алёна закуталась в пальто.

Она любила Ленинград всем сердцем. Это было её место силы. Она часто бывала тут школьницей с родителями. Вот и сейчас, за несколько недель до совершеннолетия, казалось, что Невский и Дворцовая дадут ей энергию жить.

Добравшись транспортом до больницы, она попала к маме быстро. Лечащий врач оставил ей пропуск.

Мама была бодра и решительно настроена. Они попробовали встать. Прошлись немного от кровати до окна. Воодушевленная такими результатами, Алёна вышла в коридор попросить сестёр сменить постельное белье.

Возле палаты она застыла, увидев у сестринского поста знакомую широкоплечую фигуру.

Виталий стоял к ней спиной. Белокурая медсестра, похожая на зефир, водила пальчиком по его плечу и груди.