Танцующий с тенью
Шрифт:
Изливая в песне свои притворные жалобы, Андре Сеген ограничивается тем, что смотрит на танцующих и дает указания. Сам он не принимает участия в танце. Он смотрит, как напрягаются девичьи тела, как скользят по гладкой коже шелковые чулки, как сталкиваются друг с другом юные груди, и, наслаждаясь про себя, продолжает петь:
Скажешь: я живу порхая,тяжкий труд мне незнаком,что я в койке отдыхаю,жду,Администратор из «Рояль-Пигаль» поет, не забывая при этом оценивать скрытые возможности, которые таятся в каждой из этих девушек. Он уже успел разглядеть в Ивонне врожденную предрасположенность к танго. Сразу видно, что она усваивает этот танец быстрее и лучше остальных. И привносит в него такую чувственность, которую даже Сегену редко доводилось наблюдать. Что-то в этой молоденькой ученице волнует Сегена. Она, конечно, намного тоньше, чем женщины, о которых обычно мечтает мужчина, – но администратор угадывает в Ивонне скрытый талант, которому надо только дать созреть; остается немного подождать, думает Сеген и поет:
Дороги духи да тряпки,всякие шелка-перкали,полицейский тянет взятки —посчитай, и выйдет сумма,станешь ты меня едва ливпредь держать за толстосума.Отвечать за все детали,содержать дела в порядке —горше в мире нет печали.И, как обычно, выплакав свое несуществующее горе, Анд ре Сеген заканчивал свой танцевальный класс, а потом просил девушек, чтобы их оставили с Ивонной наедине. Он сам стал ее первым клиентом. Именно Андре впервые заплатил ей за работу – и, кстати, не слишком-то щедро. А еще Андре был первым, кто проложил для Ивонны белую, абсолютно ровную дорожку на столике из черного мрамора и дал ей попробовать волшебного порошка счастья. Ивонна поняла, что в умелых руках этого волка, притворяющегося ягненком, заключены теперь нити ее судьбы.
5
В восемнадцать лет Хуан Молина пошел работать на верфь Дель-Плата. Тяжелая работа по двенадцать часов в день сделала из него здоровенного крепкого парня – только лицо все еще оставалось детским. Времена церковного хора остались позади; ангельское сопрано Молины превратилось в тенор. Пел он всегда. Он делал это с естественностью человека, привыкшего думать вслух. Таская на плече стальные бруски, Молина тихонько мурлыкал танго Селедонио [29] , при этом выгибал бровь и кривил рот. Перекидав все бруски в кузов, Молина садился за баранку и с высоты кабины чувствовал себя настоящим великаном. Он пробирался на своем массивном грузовике «Интернэшнл» по узким проездам Дока, балансировал между портовыми строениями и рекой, а сам при этом все напевал, не выпуская сигареты изо рта. Короткие штанишки ушли в прошлое, став приятным воспоминанием. Когда солнце клонилось к закату, те самые люди, что раньше приходили в церковь специально, чтобы послушать, как он поет, теперь собирались в кафе «У Астурийца [30] » и ждали, когда Молина возьмется за гитару и споет им несколько танго. Юношу обступали тесным кружком и наперебой заказывали ему любимые песни. Бурный роман Молины с его гитарой продолжался уже довольно долго. Порой гитара была послушной возлюбленной, нежной подругой; но бывало и наоборот – становилась неукротимой, отказывалась исполнять затейливые арпеджио. «Как нет учителей в любви, так нет их и в музыке», – поговаривал Хуан Молина. Он был абсолютным самоучкой, что придавало его манере играть и петь неповторимый индивидуальный характер. Молина не знал нотной грамоты, да и не интересовался этим.
29
…мурлыкал танго Селедонио… – Имеется в виду Селедонио Эстебан Флорес (1896-1947) – поэт, автор текстов для знаменитых танго, самое известное из которых – «Коррьентес и Эсмеральда». На его стихи Гардель записал 21 песню.
30
Астуриец – житель или выходец из Астурии, исторической области на севере Испании.
Хуан Молина свел почти все свои счеты с прошлым. Как только он получил свое первое жалованье, сразу же расплатился с сеньором Глюксманом. Однажды вечером Молина явился в салон на улице Флорида и подошел
– Берите все, что хотите, только, пожалуйста, не убивайте!
Хуан Молина скривил рот в усмешке, сунул руку в карман, достал пригоршню банкнот, переложил их в ладонь продавца и сказал:
– Это все вам. Проценты за кредит тоже учтены.
Молина больше не жил с родителями в доме на улице Брандсена в Ла-Боке: после определенных событий ему пришлось уйти, чтобы никогда больше не возвращаться. Однажды вечером, когда юноша вернулся домой с работы, до него с кухни донесся не долгожданный аромат жаркого, а приглушенный плач матери. Молина вбегает, распахивает дверь и видит, что мать закрывает лицо руками. Сын подходит ближе; мягко преодолевая сопротивление женщины, отнимает ее руки от лица. И тогда его взгляду открывается рассеченная бровь, огромный синяк и припухший глаз. Молина обнимает мать; их горькие слезы перемешиваются в одном потоке. Потом он нежно отстраняет женщину, шепчет: «Я сейчас, старушка, я сейчас». Мать пытается его остановить. Но уже поздно. Хуан Молина выходит из кухни, идет на двор и высматривает отца среди обитателей их большого дома. Вот он пьет мате в прохладной тени зеленого плюща. Едва появившись в дверном проеме, Хуан Молина выкрикивает:
– Так, значит, вот какой вы крутой!
Вместо ответа отец с тревогой и неуверенностью оглядывает соседей – невольных свидетелей происходящего.
– Так, значит, вы теперь такой храбрец, что бьете женщин, – добавляет сын, задрав подбородок.
Словно повинуясь инстинкту, отец отставляет недопитый мате и хватается рукой за ремень. Ничего хуже для себя он придумать не мог. За эту секунду Хуану Молине вспомнилась вся бесконечная череда ударов, которые он получал с тех пор, как себя помнил. И тут же перед глазами Молины возникает другая сцена из его детства, когда он чуть было не погиб от рук сутенера, избивавшего свою подружку. Женщины, стирающие белье в углу двора, отводят взгляды, втягивают головы в плечи.
– Что ж, посмотрим, как гроза всего района справится с тем, кто не уступает ему в размерах.
Хуан Молина выпячивает грудь, делает шаг вперед, упирает руки в бока, взгляд его затуманен яростью; он запевает в такт размеренному стуку стиральных досок:
Значит, вы у нас в почете,вас боится целый дом,угрожаете ножом,оплеухи раздаете,стоит малость перебрать.Страх наводите везде вы,и трепещет вся Ла-Бока,вы герой Монтес-де-Ока,круче всех в Пуэрто-Нуэво.Хуан Молина продвигается вперед еще на шаг, одновременно с этим отец его отступает.
От волнения женщины начинают громче стучать костяшками пальцев по ребристой поверхности стиральных досок, отбивая заунывный ритм.
Это просто эпопея —список ваших дел злодейских,славит вас и мост Помпея:знамениты вы, как Рока,истребитель орд индейских [31] .Но в округе ходят сплетни:ваша слава – только бредни,мать мою лупить жестоко —вот и все геройство ваше,так сестру мою мамашачуть не родила до срока.31
…Рока, истребитель орд индейских… – Хулио Архентино Рока (1843-1914) – государственный и политический деятель Аргентины, генерал. В 1878-1879 гг. руководил карательной экспедицией против индейцев Патагонии. В 1880-1886 и 1898-1904 гг. президент страны. В эти годы захват индейских земель был в основном завершен.
Молина поет, и лицо его все больше искажается гневом и ненавистью. Последние свидетели, что еще оставались во дворике, спешно уходят, стараясь остаться незамеченными. Не покидают двор только женщины – они стирают, отвернувшись от отца с сыном, делая вид, что ничего не замечают.
Не следы татуировок —шрамы от побоев пьяныхукрашают мое тело.Тот, кто вправду крут и ловок,шестилеток бить не станет —не мужское это дело;если бы ребята в барезнали, что вы за герой, —вмиг начистили бы харю.Я и сам теперь большойи горю желаньем мести —не за то, что вы, злодей,надо мной ремнем махали,а за боль и за бесчестьестарой матушки моей.