Танцующий в огне
Шрифт:
– А как же раньше? – настаивала Джози, не желая отказываться от этой идеи.
– Когда раньше?
– До наших времен. Например, в восемнадцатом или девятнадцатом веке. У них тогда тоже были дезинфицирующие средства и антибиотики?
– Антибиотиков не было.
– Тогда, может, дезинфицирующие средства?
– Может, и их не было.
– Что же они делали? Не сидели же они вот так и не смотрели, как люди умирают? Лечили же они их как-то?
– Я точно не знаю, – вынужден был признать Айвен. – Но могу предположить, что воспаленные раны они прижигали.
– Прижигали? Что
– Ну, они использовали тепло, вернее, огонь для очистки раны.
Джози тут же вскочила, а с ее лица исчезли все следы усталости.
– Так чего же мы ждем?! Огонь у нас есть.
– Да, но нет всего остального.
– Чего именно?
– Чистого хирургического инструмента для вскрытия раны.
– У тебя есть нож.
– Я сказал «чистый», имея в виду «стерильный». Грязный нож его погубит.
– Но микробов на лезвии может и не быть, – заметила Джози. – Его тоже можно обеззаразить в огне.
На это Айвену возразить было нечего, но он все равно не торопился приступать к делу.
– Ну? – нетерпеливо спросила Джози. – Чего мы медлим?
Айвен нашарил в кармане нож.
– Мне кажется, что это неправильно.
– Неправильно? – Она недоверчиво посмотрела на него. – Ты о чем?
– Наверное… – Немного поколебавшись, он начал заново: – Я думаю, мы не должны использовать нож.
– Мне плевать, что ты думаешь! – взорвалась она, и спящие вокруг люди беспокойно зашевелились во сне.
Льена, не прерывая песни, повернулась, чтобы взглянуть на них.
– До начала производства стали еще тысячи лет, – робко возразил Айвен. – Если мы начнем вмешиваться со своими современными технологиями, мы можем…
– Можем застрять тут, ты хотел сказать?
– Ну, вроде того.
Джози откинула волосы с лица и наклонилась поближе к Айвену, пристально и не мигая глядя на него в неверном свете лампы.
– Неужели до тебя еще не дошло? – прошипела она. – Мы уже застряли здесь. Это все, что у нас есть и что будет всегда. Для тебя, для меня, но особенно для Леппо. Оставить его умирать? За ним-то не прилетят никакие корабли с неба, и никакая сказочная фея не спасет его. Мы – его единственная надежда. Мы да этот нож. Так что воспользуйся им, пока не поздно!
Айвен достал нож из кармана и протянул его ей.
– На, попробуй.
Он ждал, что она жадно выхватит нож у него из рук, но она покачала головой и бессильно развела руками.
– Нет, я не могу, – сказала она с дрожью в голосе. – Я могу резать себя, ты это видел. Но только не его. Если я взрежу рану, а он… он потом… – Она вздрогнула. – К тому же это ведь ты читал обо всех этих медицинских штучках, а не я. Я даже не знала, что такое прижигание. С тобой у него больше шансов. Ты и сам это знаешь.
– Но ты же охотник, – в отчаянии возразил Айвен. – А я не могу даже…
– Можешь! И это единственный раз, когда я тебя о чем-то прошу. Я обещаю. Если ты сделаешь это для меня… для нас, то о большем одолжении я и не мечтаю. Я даю тебе слово. И я всегда буду защищать тебя. И Леппо тоже.
Поддавшись страсти, звучавшей в ее голосе, он открыл большое лезвие ножа и уставился на него, гадая, хватит ли у него духу довести дело до конца.
– Леппо верит в
Это был последний довод, устоять перед которым он не мог. И, тем не менее, решиться сейчас – это значило переступить через еще один невидимый порог, отвернуться от будущего, которое он считал своим, и стать кем-то другим. Кем-то, о ком он сам имел лишь смутное представление.
На мгновение усомнившись, Айвен еще раз взглянул на горящее лицо Леппо, как будто желая найти в нем поддержку. Если не считать лихорадки, в нем не было ничего необычного – такое же лицо, как у остальных неандертальцев, к которым он начал привыкать за эти месяцы. Единственное, что в нем было необычного, – это его молодость. Сейчас в свете лампы было отчетливо видно, что это лицо юноши-мужчины, который только вступает во взрослую жизнь. Он и сам бы мог лежать сейчас вот так неподвижно, и его губы дрожали бы и бормотали что-то бессвязное, его жизнь могло засосать в темноту, возврата из которой нет.
Айвен закрыл глаза, пытаясь представить себя на месте Леппо, и тут же открыл их. Пещера перестала казаться ему холодной и неприветливой. По сравнению с непроницаемым мраком снаружи эта пещера, освещенная лампой, с теплым семейным крутом, казалась самым уютным местом на свете, вселяла надежду. Ради этого стоило бороться, сейчас и всегда.
С этими мыслями он взял нож и повернулся к огню.
23
Обернув руку куском шкуры, чтобы не обжечься, Айвен положил лезвие на угли и держал до тех пор, пока чистая сталь не изменилась в цвете и не заиграла цветами радуги. Раскаленный металл чуть шипел на холодном воздухе, пока Айвен пробирался между спящими обратно к тому месту, где лежал Леппо.
Льена, почуяв, что что-то затевается, перестала петь и подошла поближе, все еще притопывая в ритме танца. Харно, растревоженный этой суетой, проснулся и встал со своей лежанки.
Когда Айвен опустился перед Леппо на колени и поднес нож к ране, над ним резко и отчетливо прозвенел голос Харно.
– Что ты задумал?
Льена тихим голосом предостерегла Айвена.
– Законы клана ясно гласят: мы не можем сами отдавать жизнь демонам. Они должны забрать ее.
– Они думают, что я хочу убить его, – прошептал Айвен Джози по-английски.
– Не обращай внимания на них, делай свое дело, – ответила она и тайком потянулась за своим копьем.
Несмотря на то, что в пещере было холодно, Айвен весь вспотел, и руки стали дрожать, когда он поднес нож к ране. Хладнокровнее! – сказал он себе и сосредоточился на вспухшей ране, пока все остальное – все звуки и люди – не отошло на задний план. Смутно он слышал разгоревшийся спор, но это уже не имело значения в молчаливом пространстве, в котором были только они втроем – он, Леппо и нож. Даже крик Джози «Ради бога, давай же!» не произвел на него никакого эффекта.