Танцы на граблях. Свою судьбу мы делаем сами! Законы межличностных отношений и алгоритм решения любых проблем
Шрифт:
Древние мудрецы в ведических манускриптах утверждали, что все наши желания вначале подпитываются определёнными мыслями, а затем поливаются соответствующими поступками. Так рождаются мыслеобразы. Негативные мыслеобразы подобны чудовищам. Когда, умирая, мы проходим через один из собственных энергетических каналов, которыми пронизаны все энергетические оболочки человеческого тела, наше сознание оказывается на разных сценах, где оно встречается со всеми негативными эмоциями — страшными монстрами, которых мы сами и породили.
Однажды мой знакомый, по имени Андрей, поведал мне удивительную историю. Я привожу его рассказ целиком. Хочется надеяться, что это, может быть, кого-то остановит от необдуманного решения самостоятельно уйти из жизни, оставив на потом прохождение уроков. Весь ад не в земной жизни человека, а в нём самом: в его мыслях, в его душе. Жизнь человеческая — это только те уроки, которые сам человек и выбирает, и каждый человек выбирает способ, каким проходить эти уроки. Мой знакомый рассказал про свой очень необычный, но настолько реалистичный сон, который по сравнению с другими
За несколько недель до этого сна Андрея стали посещать упорные мысли о смерти и о том, что ждёт человека после смерти. Он пришёл к твёрдому выводу, что с раем ему «как-то всё вроде бы понятно», а вот очень хочется посмотреть, хоть бы одним глазком, на то, что там, в аду! Испытать собственными ощущениями, что же это такое — «ад»? Вот было бы здорово! Действительно ли там так страшно, как описано в разных религиозных книгах?
— Снится мне, что я оказался в безконечно огромном зале. Где-то далеко слегка обозначались стены и потолок. Рядом со мной оказался простой деревянный стул, и, присев на него, я принялся ждать, что будет. Ожидание продлилось недолго. Вдруг возникло ощущение, что я нахожусь здесь не один. Встав со стула и повернувшись, я увидел перед собой старинное зеркало. Я отразился в зеркале, но с каким-то страхом заметил, что мое отражение ведет себя иначе. Фигура хоть и двигалась так же, но выражение лица было злое и чужое. Неожиданно мой двойник заговорил, и я услышал голос, который прозвучал неприятно, а по телу пробежал озноб.
— Ты хотел побывать в аду и посмотреть, что здесь происходит? — спросило меня ОТРАЖЕНИЕ.
— Мне было бы интересно, — ответил я, думая, что уже не очень-то и хочу этого.
— Ты поймёшь, что это за место, на собственном опыте. У тебя будут примеры того, как придётся расплачиваться за совершённые грехи. Пройдя урок, ты вернёшься назад, — прошептал голос. Фигура стала исчезать и растаяла, как облако. Снова в зеркале было лишь моё отражение.
Я увидел, что зал превратился в анфиладу комнат с открытыми дверями. Вдруг потянуло холодным сквозняком, и двери с треском захлопнулись. Какая-то неведомая сила внутри заставила меня подойти к двери, на которой красовалась табличка «Жалость». Я открыл дверь и, переступив порог, оказался в маленькой комнате. Тут же я услышал жужжание, вернее гудение роя насекомых, и сразу же меня облепили шершни. Они начали жалить меня в лицо и руки, которыми я пытался их отгонять. Укусы были чудовищно болезненными. Я почувствовал, как ужаленные места стали пульсировать болью и нестерпимо зудеть. Я быстро повернулся лицом к двери и стал дёргать ручку, но дверь не открывалась. Шершни не отставали, и я прыгнул через всю комнату к ещё одной двери, которую успел разглядеть через быстро опухающие от укусов веки. Оказавшись перед второй дверью, я разглядел надпись «Ложь» и, открыв ее, шмыгнул в темноту. Шершни пропали, но вот ужасная боль от ядовитых укусов осталась. К тому же теперь моё тело напоминало один большой волдырь, так распухла и болела кожа от всех этих укусов.
Обстановка внутри второй комната вначале показалась спокойнее предыдущей, но это только на первый взгляд. Посреди комнаты на железном крюке висела верёвка с петлёй на конце. В комнате также была ещё одна дверь, которая оказалась закрыта. Прошло несколько часов моего пребывания здесь, и я не знал, что делать дальше. Только петля, приглашающе покачиваясь, свисала с потолка. Итак, чтобы пройти урок, мне необходимо было что-то предпринять. Боль от огромного количества укусов тем временем нарастала в геометрической прогрессии. Я ни о чем не мог думать, кроме этой боли, которая не отпускала ни на секунду, а только усиливалась. К боли присоединилось затруднение дыхания. Воздух с большим трудом и свистом протискивался через распухшее и воспалённое горло. В этой комнате оставалось сделать только одно. Не успел я это подумать, как тут же под петлёй появился стул. Дрожа от страха, из последних сил хватая открытым ртом воздух, который казался расплавленным свинцом, на подгибающихся ногах я забрался на стул. У меня появилось ощущение, что в этой комнате я нахожусь уже многие месяцы. Время остановилось. Я надел петлю на шею. Стул хрустнул под ногами, а я полетел в темноту. Очнулся на полу. Боли, к счастью, не было, дышалось легко. Петли и стула тоже не было, а дверь в следующую комнату была приоткрыта. Я встал и, шатаясь, пошёл туда. На табличке этой двери значилось слово «Гнев».
Третья комната отличалась от двух других своими размерами. Она была огромна. Я постарался представить, как будет выглядеть гнев, и не смог. В лицо повеял ветер. Это был не свежий ветер с моря или как перед грозой. Это был тошнотворный горячий смрад, воняющий какими-то помоями. Впереди возникла огромная волна, украшенная грязно-жёлтой шапкой пены. И, как огромное цунами, волна стала стремительно приближаться ко мне. Я открыл рот и не смог закричать. В этом потоке я увидел сотни битых бутылок и куски ржавой арматуры. Они крутились, как в барабане стиральной машины. Волна приближалась и уже почти достигла меня, как я увидел в этой грязной воде вдобавок ко всему плавающие трупы каких-то мелких животных. Меня сбило с ног, и я стал захлёбываться этой страшно смердящей жижей. Помимо этого тело
На двери висела табличка «Уныние». Войдя внутрь, я ощутил себя окончательно измотанным и уставшим. Руки мои висели как плети вдоль тела, ноги приходилось волочить так, будто я был дряхлым стариком. Комната светилась лиловым светом, слышались какие-то неприятные звуки, похожие на стоны. Моё состояние резко ухудшилось, единственное, что хотелось, — это лечь на пол и закрыть глаза. Прислонившись к стене, с которой лохмотьями свисали обои с кусками штукатурки, я опустился на пол. Тут я разглядел, что комната наполнена серыми, почти прозрачными тенями в длинных балахонах. Они-то и издавали этот отвратительный звук-стон, который напоминал далёкое завывание ветра в трубе. Мой разум с трудом выдерживал это заунывное завывание, и я подумал, что начинаю медленно сходить с ума. Этот ужасный звук, словно выскребая мою душу, забирал и вытягивал из меня все оставшиеся жизненные силы. Мне казалось, что уши мои сморщиваются, а если прикоснуться к ним, то они отпадут, как увядшие листья.
Над головой послышалось шуршание. Посмотрев туда, я увидел в стене углубление. В нём сидела странная птица. Мне показалось, что это был ворон, хотя утверждать не могу. Глаза этой адской птицы горели красными недобрыми угольками. И тут тело моё ослабло окончательно, а я почувствовал, что не могу пошевелить ни руками, ни ногами. Голова моя упала на грудь, и всё, что мне оставалось, — смотреть в каменный пол. Птица отреагировала мгновенно, а именно — спрыгнула мне на плечи и принялась долбить клювом мой затылок. Я попытался смахнуть её рукой, но не было сил даже шевельнуться. Меня словно парализовало. Удары по темени были очень болезненными, через некоторое время по шее потекла струйка чего-то теплого. Я без удивления понял, что это кровь. Стук по голове продолжался как щёлканье метронома. Он завораживал, и я снова потерял счет времени — мне казалось, что прошли годы моего пребывания здесь. Птица ещё клевала, но боли я уже не чувствовал. Силы начали частично возвращаться. Вот смог пошевелить рукой и подтянуть ноги. Птицы не стало, а шлепки по моей голове были от капель воды, лившейся с потолка. Тени тоже растаяли, а вместе с ними исчезло их заунывное пение. Свет в комнате стал ярче, и я разглядел следующую дверь. Встав на ноги и двинувшись к ней, я вдруг понял, что мне всё это снится, остро захотелось проснуться, чтобы побыстрее закончился весь этот кошмар. Но этого не произошло. Предстояло идти дальше. Надпись на двери не сулила ничего хорошего — «Жадность». Я вошёл в очередную комнату. Непривычно резко и сильно почувствовал острый, мучительный голод. Я вспомнил магазин, куда обычно ходил за продуктами. Покупая больше, чем нужно, я часто в холодильнике находил купленные ранее продукты испорченными, и они отправлялись в помойное ведро. Иногда я всё же корил себя за жадность и обещал себе быть более рациональным. Тем временем голод усилился и в желудке появилась режущая боль. Вдруг метрах в пяти от меня возник стол, а над ним загорелся свет от длинной лампы, свисающей откуда-то сверху. Ноги сами понесли меня к нему. Стол был потрясающим!
На больших блюдах лежала свежая и ароматная еда. Тут были балыки и колбасы, всевозможные сыры и окорока, разного вида рыба, горы фруктов — всё лежало передо мной. Мой рот быстро стал наполняться слюной, так быстро, что я не успевал её сглатывать и слюна потекла на подбородок. Я почувствовал, что если сейчас не съем что-нибудь, то просто сойду с ума от дикой голодной боли в желудке. Но лишь только я протянул руку, чтобы взять кусок сыра, как он вдруг стал увядать и чернеть, а через мгновение рассыпался, как пепел сгоревшей бумаги. Я потянулся дальше — из яблок полезли жирные жёлтоватые черви. Через секунду от этих деликатесов не осталось ничего съедобного. Всё стало скручиваться, рассыпаться и гнить. Везде ползали черви и чёрные навозные жуки, жужжали зелёные мухи. Стоял сладковатый и тошнотворный запах разлагающейся пищи. От огромного количества проглоченной слюны меня долго и мучительно рвало.
Есть мне, разумеется, расхотелось, но возникла чудовищная жажда. Язык прилип к нёбу, дыхание стало хриплым и горячим. Рядом стоял ещё один стол — с напитками. Я бросился к нему, схватил холодную, запотевшую бутылку с водой. Открыв её, я попытался выпить, но в моё пересохшее горло вместо воды посыпался горячий песок. Я стал кашлять и задыхаться. В области груди возникла тяжесть, и стало ясно — долго я так не продержусь. Но вот что странно — другой двери в комнате не было. Я ощутил, как давление на грудь усилилось, и явственно услышал какое-то тихое рокотание. Свет в комнате погас. Я остался в темноте. Дышать стало легче, но какое-то ощущение в груди оставалось. Я сделал глубокий вдох и. проснулся в своей кровати. На моей груди мурлыкал и зеленел огромными глазищами мой любимый чёрный кот по кличке Тот. Тот ещё кот.