Танцы на минном поле
Шрифт:
— Почему вы взяли именно этот костюм, а не какой-либо другой?
— Так я ж почем знал, начальник, — суматошно оправдывался Алексей, изображая спиной полное раскаянье и осознание своей вины. — Вижу, мужик его взял. Весь ощупал, примерял. Видать не подошел. А мужик-то, гляди, упакованный, шо тот министр. А я, понимаешь, в этом деле, в костюмах, значит, не волоку. Вот и решил, дай, себе прикину. Раз такому-то понравился, так я ж, ваще!
Утомленный этим вдохновенным спичем, произнесенным почти что единой фразой, топтун поморщился и по второму кругу принялся выворачивать карманы пиджака
Нелепость происходящего была очевидна. Находящийся в паническом состоянии хохол гирею висел на ногах оперативника, объект наблюдения которого все так же вальяжно и неторопливо, пуговица за пуговицей, застегнул свое кашемировое пальто и отправился к выходу.
— Бросай его, это пустышка! — шикнул "топтун", дежуривший снаружи примерочной. — Наш уходит!
— Сейчас, — ответил его соратник. — Где остановился? — Спросил он больше для проформы, чем по необходимости.
— У бабки одной, — отрапортовал Алексей. — От вокзала — направо, две остановки на троллейбусе. Там — кинотеатр через дорогу. И вот, от кинотеатра три минуты… — начал объяснять Полковников.
— Да поше-ел ты! — Оттолкнул его оперативник, выскакивая из кабины.
— Ну, как знаешь, как знаешь, — пробормотал ему в след аналитик, вставляя ногу в штанину. — А я-то старался, на два дня квартиру снимал.
Соорудить примитивный тайник за зеркалом в примерочной, — дело не хитрое. Зеркало крепится к плите ДВП несколькими металлическими зажимами, и между плитою и стеклом остается небольшая щель, в которую прекрасно входит сложенный вдвое листок бумаги с сообщением. Для того, чтобы он не провалился вовнутрь, на него следует поставить якорь в виде небольшого кусочка жевательной резинки… Чтобы со стороны не было заметно, в том месте, куда вы планируете закладывать сообщение, сделайте в плите небольшое углубление для того, чтобы жевательная резинка не выступала из-за зеркала и не демаскировала тайник. Готово. Пользуйтесь на здоровье, не забывая, впрочем, что, рано или поздно, вами все равно заинтересуется контрразведка.
В сообщение же, которое держал в руках Михаил Войтовский, значилось: "Сегодня, приблизительно в 15.30 в редакцию приходил неизвестный, назвавшийся сотрудником ФСБ и предъявивший удостоверение устаревшего образца МБ РФ. Внешний вид: рост выше среднего, спортивного телосложения, волосы темно-русые, глаза серые, губы тонкие, уголки губ чуть опущены. Интересовался работой в еженедельнике Евгении Севериновой. Потребовал письменного изложения фактов, несмотря на то, что подобные объяснения уже давались…"
— Ну, это, положим, еще ничего не значит, — вставил Алексей Полковников, глядя на текст. — Это обычная манера, ловить на несоответствии показаний. И десять, и двадцать раз могут заставить писать.
— М-да, — кивнул Войтовский. — И при этом будут присылать людей с просроченным удостоверением.
Они сидели на кухне углового дома на Садовом кольце, в той самой квартире, откуда подавался условный знак Гашевскому. Вырвавшись из рук редакторского конвоя, Полковников уже приобрел свой нормальный вид, сменил спецодежду на нечто более удобоносимое. И теперь, с чашкой неизменного московского чая, господа офицеры могли, наконец, ознакомиться с результатами
— Да, ты прав, — согласился Алексей. — Я не об этом. Что этот самозванец из бывших, и ежу понятно. Я говорю о том, что наш неизвестный знает методу, и успешно ею пользуется.
— Ладно, — кивнул Войтовский. — Давай дальше.
— "…После этого он покинул помещение редакции. Однако перед уходом неизвестный зашел в кладовку и вышел оттуда в рабочей фуфайке и ящиком строительного мусора. Как я уточнил позже, входил в здание он также в фуфайке, со стопкой досок…"
— Понятное дело, наружки опасался. — Произнес Войтовский, сгребая бороду в кулак. — Как бы, Леша, это не наш основной противник был.
— Вполне вероятно, — задумчиво пробормотал Полковников. — Фамилию Валерий Львович не приводит, а если бы она звучала, то сообщил бы непременно. Значит, было, вероятно, так. Пришел, быстро мотнул перед носом удостоверением, возможно, даже не разворачивая, а отрекомендовался каким-нибудь Иван Ивановичем.
— Есть такой трюк, — согласился Войтовский. — Что и говорить, наш соперник, видимо, мужик тертый. В редакции сейчас из-за ремонта небольшой Вавилон, потому уследить за каждым рабочим дело непростое. С другой стороны, поскольку наблюдением и вопросами ядерной безопасности занимаются разные ведомства, то слухачи вполне положатся на то, что Гашевский знает, с кем разговаривает, и особого значения подобному визиту не придадут.
— Это верно. — Алексей налил себе еще одну чашку чая. — Действия нашего конкурента, если, конечно, это действительно он, идут вполне в русле расследования. — Хорошо. Что там еще пишут?
"…После его ухода мне удалось найти подслушивающее устройство, закрепленное под столешницей…"
— Может это, все же, настоящие ФСБешники? — Засомневался Войтовский.
— Нет, — отрицательно покачал головой его напарник. — Я его проинструктировал проверять ФСБешников и отмечать все новые "подарки", забытые гостями. Если Гашевский пишет о появлении нового жучка, значит, утром его не было.
— Ладно, предположим. Значит, либо наш незнакомец должен находиться на дистанции прямой слышимости, либо где-то поблизости у него находится ретранслятор.
— Скорее, второе, — глядя за окно, где по трассе все еще оживленно проносились автомобили, произнес Алексей. — Но устроить тотальную проверку окрестных кварталов нам не по зубам. Так что, здесь надо попробовать другое. Что, если нам прокачать дезу через этот самый жучок? — Он повернул голову и хитро посмотрел на Войтовского.
— Дезу? У тебя есть что-то конкретное?
— Конкретное, но дай, я еще подумаю. Дочитай пока, что там Гашевский сообщает.
"…Вероятно, неизвестный владеет испанским, потому что все время, пока я писал свои объяснения, он с интересом листал сборник Хуана Боскана в подлиннике, стоящий у меня на полке".
— Откуда там взялся Боскан? — Удивленно глядя на соратника, спросил Михаил. — Это, если я не ошибаюсь, такой старинный испанский поэт. Гашевский что, владеет испанским?
— Да. И еще тремя языками — португальским, итальянским и французским. Он в молодости начинал как журналист международник пиренейско-аппенинского направления.