Танцы на минном поле

Свержин Владимир Игоревич

— Я-я задал вопрос по работе вашей группы, а они были в зале, услышали…

Данич раздраженно дернул усом.

— Что за дело им было до того, что вы спросили? — Резко прервал он скорбную повесть младшего Голушко. — Девушка назвала себя автором той самой статьи, из-за которой разгорелся весь сыр-бор. Вы, может быть, читали?

— Читал, — кивнул Данич. — Бред болезненный.

— Ну, вам виднее, — развел руками журналист. — А мужчина, как оказалось, был тот самый офицер ФСБ, который дал ей материалы.

— Офицер ФСБ? — Переспросил полковник. —

Он тоже был в Центре общественных связей?

— Кажется, да. Я, по-моему, его тоже там видел.

— Ладно, разобрались на первый случай, — тяжело вздохнул Данич. — Что велели передать, и почему через тебя?

— Почему через меня? — Младший Голушко задумчиво пожал плечами. — Видимо, эти люди хотели связаться с вами непосредственно, так сказать, на личном уровне.

— Хорошо, допустим, — кивнул полковник. — Что вы должны передать мне?

— Я не совсем четко понимаю, о чем идет речь, поэтому постараюсь говорить с точностью магнитофона.

— Вот это правильно. Вот за это хвалю.

— Во-первых, мне следует извиниться за нечаянную перестрелку, имевшую место несколько дней тому назад.

— Стоп-стоп-стоп! — Губы полковника тронула неожиданная улыбка. — Перестрелка в горах. А ну-ка, поподробнее. Кто с тобой говорил о перестрелке?

— Со мой говорила девушка. Журналистка. Но, насколько я понял, речь шла о двух мужчинах, по-моему, тоже офицерах ФСБ, которые приехали уже после того, как меня вывезли из Москвы.

— А ну-ка, опиши мне этих мужчин, — требовательно произнес Данич.

— Один высокий, метра два, темноватый и, почему-то, с бородой. Я раньше думал, что на службе бороду носить запрещено.

— Не всем, — покачал головой полковник. — А они, часом, не чечи?

— Нет, не похоже. А судя по выговору, один сибиряк, а другой, кажется, с Украины. Этот высокий, сибиряк, насколько я успел разобраться, там вроде начальника. А второй, он ростом пониже, но такой, знаете, крепкий. Он все больше молчал.

— Хорошо. Какие-нибудь особые приметы у него были?

— Да, — подтвердил журналист. — Он ранен в ногу. Ниже колена.

— Ранен в ногу, — рассмеялся Данич, закладывая руки за голову. — Елкин дрын! Ну, времена пошли! Мало того, что чуть друг друга не перестреляли, так еще и впустую столько времени окрестные горы и ущелья перепахивали.

— Вот тут не совсем так, — младший Голушко настораживающе поднял вверх указательный палец. — Вам велено передать, что объект действительно находится в том ущелье, где была перестрелка. Но в другом месте. По словам девушки, скорее всего, точное месторасположение объекта будет известно им на днях. Как только они это установят, они тут же свяжутся со мной, а я, естественно, с вами.

— Пон-нятно! — Кивнул полковник, напряженно глядя на собеседника. — Дальше что?

— Мне также велено передать, что ущелье следует перекрыть засадами, поскольку там может появиться человек, который действительно стоит за всем этим. — Голушко замолчал, переводя дыхание.

— Кто такой, что

за человек? Имя? Фамилия?

— Только описание, — развел руками журналист. — Рост выше среднего, телосложение спортивное, волосы темно-русые, глаза серые, губы тонкие, уголки чуть опущенные. Особых примет нет. Вооружен, очень ловок, быстро ориентируется в обстановке, — выпалил молодой человек. — Все точно, словно в слово.

— На Артиста не похож, — задумчиво произнес Данич.

— На кого не похож? — Непонимающе спросил Голушко-младший.

— Добрый вечер, — поспешно вошел в комнату следователь. — Надеюсь, я не помешал?

— Входи, Николай Емельянович, входи. Послушай. Давай, родной, продолжай, — обратился он к младшему Голушко, пропуская мимо ушей вопрос об Артисте.

— Эти люди просили вас сделать следующее: дать в средствах массовой информации обширный материал по поводу объекта, напирая на то, что вы его обнаружили и все предотвратили, — продолжил свой доклад “почтовый голубь”.

— Понятно, — кивнул Данич. — Что-нибудь еще?

— Да нет, по-моему, все.

— Ну, спасибо, удружил, — антитеррорист с силой сжал руку журналиста, от чего тот невольно охнул. — Пошли, я тебя провожу. Надо с тобой бойца отправить, так сказать, для экстренной связи. Пусть эту неделю рядом побудет. На всякий случай.

Возвращаясь, полковник Данич застал следователя перекуривающим у входа в офицерский барак.

— Ну что, введешь меня в курс дела? — усмехнулся Крутый, затягиваясь сигаретой.

— Конечно, — кивнул Данич. — В общем, так… — Он принялся пересказывать полученную от младшего Голушко информацию, убирая длинноты и сопровождая свои слова выразительным рубящим жестом. Дослушав его, Крутый некоторое время молчал, задумчиво глядя в небо, и, наконец, изрек:

— Виктор Юрьевич, ты меня, конечно, извини, но это вполне может быть провокацией. Некто заинтересованный, столкнувшись с тобой в ущелье, по какой-то причине пытается сбить тебя с толку и замкнуть круг твоих поисков на этом самом ущелье. Тебе ведь неизвестно, что именно искали в пещере те двое.

— Трое, — поправил его полковник. — Первый, убитый на тропе, был чеченец — проводник. Остальные, по утверждению Голушко, вовсе не из этих мест.

— Ну, это еще ничего не значит, — парировал следователь. — Как знаешь. Я тебе описание подозреваемого дал, вот возьми, и проверь по своим каналам, не объявлен ли он во всероссийский розыск. И если объявлен, то кем, и по какому поводу. Поскольку, если все обстоит именно так, как утверждают наши неизвестные друзья, то вариантов у преступника два: затаиться до поры, до времени на территории страны с последующим уходом за рубеж, или же предварительный рейд сюда для проверки тайника. Потому как, если мы все уже нашли, то никого тут уже нет и опасаться больше нечего. За исключением, конечно, туземцев. Но, я так понял, наш противник — мужик рисковый, и скорее всего, его это не остановит. Так что, оставить засаду — ход вполне толковый.