Танцы по-нестинарски
Шрифт:
– Помогите!
– крикнул он срывающимся голосом, чувствуя, как бурно испаряется его пьяная дурь, а на ее место ледяной струйкой вливается страх. Лес на берегу стоял совершенно незнакомый: гоняясь за рыбой, они, видно, порядочно прошли.
"Меня не услышат!
– ужаснулся Лахтин, подрабатывая ногами, будто он бежал на месте.
– Рядом никого. Голос потеряется в камышах... Господи! Только не это! Погибнуть здесь, в этой черной жиже?! Только не это!"
Он опять рванулся - теперь в противоположную сторону. Подгребал руками, извивался всем телом, однако продвинулся всего
"Надо отдохнуть, - лихорадочно подумал Лахтин.
– Если экономить силы, можно долго продержаться... Главное - не паниковать и беречь силы. Меня почти не засасывает. Хороший пловец из этой хляби легко бы выбрался. А тут трепыхаешься, как муха в варенье..."
Он на время затих.
И тут из сумрачной жижи глянуло на него знакомое лицо. Черное, однако не негроидного типа, с какими-то пронзительно-нахальными глазами. Поразили Лахтина и очки знакомого незнакомца - в белой, как бы раскаленной оправе резко контрастирующие с его гуталиновым лицом.
– Ты кто?
– шепнул Лахтин, с трудом соображая, что у него начались галлюцинации.
– Я - это ты, - отчетливо и громко сказала черная рожа.
– С перепугу себя не узнал? Не дрейфь, родственник, выберешься! Я твою судьбу наперед знаю.
– Бред! Чепуха!
– мысленно взвизгнул Лахтин, цепенея от нового страха: он где-то читал, что к человеку на грани небытия приходят всяческие видения.
– Да Йегрес я, то есть Сергей в зеркальном прочтении. Мы с тобой двойники. И очень близкие соседи - живем в параллельных мирах, - заявило привидение.
– Антипод?
– Лахтин снова отчаянно заработал руками и ногами, надеясь, что призрак исчезнет.
– Чего ты барахтаешься, дурачок?
– Йегрес отступил.
– Это ты антипод, а я нормальный человек, который многое знает и еще больше может. Я за тобой второй год наблюдаю. И удивляюсь. Бестолковый ты у меня родственник. Везде барахтаешься: в болоте, в жизни. Противно смотреть.
– Ну и проваливай отсюда, - обиделся Лахтин.
– Нет уж!
– хохотнул Йегрес.
– Пора все-таки тобой заняться. Для начала я тебя из болота вытащу, так уж и быть. А потом и по жизни поведу ровнехонько, красиво... Слушай, кабан, а ну дотянись вон до того камышового куста. Быстренько! Так... Теперь осторожно освобождай ноги, ложись, ложись, морда, не бойся воды, ложись... Вот так! Ладненько. Подтягивайся, да потихоньку... Потихоньку, тебе говорят, оборвешь все к чертям. Молодец! Захватывай левой стебли... Побольше! Ну, вот... А ты уже пузыри пускал.
Задыхаясь от напряжения, от страха сделать неверное движение, Лахтин попробовал стать и - о чудо!
– ноги наконец нашли под илом желанную опору.
Рядом, ухмыляясь, стоял его двойник - Йегрес.
Пробуя дно и обходя подальше гибельное место, Лахтин пошел к берегу. По шишкам, по сучьям, даже по ржавым консервным банкам - он на все согласен, лишь бы не подступала ко рту черная булькающая жижа.
На лес уже пали сумерки. Лахтин вышел из воды и остановился, чтобы перевести дыхание. Его покачивало. Наверное, не так от выпитого, как от пережитого, потому что сердце все еще колотилось и земля плыла под ногами.
Чтобы не упасть,
– Слушай меня, - сказал черный человек.
– Ты не обольщайся: писателя из тебя не получится. Хочешь жить как человек - иди к Миронову. В работу, особенно черную, не зарывайся. Поактивничай, побарахтайся на поверхности коллектива - у тебя это здорово получается. Запомни: будущий шеф твой чужого не любит, а увлечься может, и тогда будет тянуть все дело. Используй его. Голова у тебя хоть и пустая, но светлая. У тебя были стоящие идеи, но ты чувствовал, что разработка их тебе не по зубам слишком много работы. В КБ они пригодятся. Ты получишь статус "генератора идей", а "негры" все сделают за тебя. И не тяни с переходом. Твой захудалый научно-популярный журнал - пустой номер.
– Как ты со мной обращаешься?
– Лахтин даже позеленел от злости. Какой-то бред ходячий, алкогольный фантом, а туда же - жить меня учит. Да пошел ты, образина, знаешь куда...
– Иду, иду, - засмеялся Йегрес.
– Но ты, родственничек, берись за ум. И почаще заглядывай в зеркало. До скорого!
– Он махнул рукой и поплыл, будто сгусток черного дыма, меж деревьев, в глубь острова.
К лагерю Лахтин шел напролом, чуть не бежал.
Первым, кого он встретил из своих, была Лена с охапкой сухих веток.
– Что с вами, Сергей Тимофеевич?
– воскликнула она.
– На вас лица нет.
"А у кого оно есть, девочка?
– подумал с горькой иронией Лахтин. Маски, всюду маски... Если бы ты, девочка, увидела мое настоящее лицо, ты бы закричала от страха... Однако хватит. Занавес уже подняли... Маску мне, маску".
– Послезавтра у Ольги выпускной вечер, - сказала за ужином Тамара. Представляешь?
– С трудом, - хмыкнул Лахтин и посмотрел на дочь.
– Мы слишком молоды, чтобы в ближайшие два-три года стать бабушкой и дедушкой.
– Не надо было жениться на первом курсе, - заявила Ольга.
– Сами виноваты. Если ваша ветреность передалась мне с генами - пеняйте на себя.
Лахтин невольно улыбнулся.
После его возвращения из Гончаровки жизнь в их семье надолго или нет, но изменилась. Уже многие годы каждый из них жил как бы сам по себе, а тут вдруг будто проснулись, устыдились своей отчужденности и стали стараться замечать друг друга. Конечно, у Тамары с Ольгой и раньше было больше общего. А вот его, как и многих, повлекла некая центробежная сила и при внешней незыблемости семьи увела совсем на другую орбиту... Вторую неделю Лахтин не мог встретиться с Лялей и с удивлением заметил: последнее время его стали слушать и жена и дочка.
– Ты, наверное, понимаешь, что в связи со смертью бабушки мы не будем громко отмечать твой аттестат, - сказала Тамара.
– А я, получается, бессердечная дурочка и требую банкета? Так, по-твоему?
– Извини, доченька, - Тамара продолжала поражать Лахтина своей необычайной кротостью.
– Ты ничего не требуешь, но мы с отцом хотим, чтобы ты не дулась и не считала себя обиженной.
– Ну что ты, мама, - Ольга, по-видимому, тоже удивилась дипломатическому демаршу матери.
– Мы с ребятами договорились посидеть у Славки Яковлева...