Танцы с ментами
Шрифт:
– А я, между прочим, лихорадочно соображала, в чем я перед тобой провинилась, – тихо сказала я.
– Я же все-таки не по уши деревянный: специально прикинулся таким сундуком, чтобы твой муж не так тебя ревновал.
– Это ты со всеми мужьями так себя ведешь?
– Нет, просто про твоего я кое-что слышал, чай, в одной конторе работаем.
– Интересно, что ты слышал…
– Слышал, что он тебя держит в ежовых рукавицах, – улыбнулся Синцов. – Да не переживай ты так, просто я знаю, что он у тебя жутко ревнивый.
– Понятно, Горчаков сплетничает.
– Ну,
В купе мы были одни, и я спросила Синцова, не скупил ли он из оперативных соображений все места. Он успокоил меня тем, что в Бологом у нас наверняка появятся соседи, но не успели мы доехать до Бологого, как дверь с шумом отъехала, и на пороге возник двухметрового роста радостно улыбающийся усатый армянин. Громогласно нас поприветствовав, он стал метать на стол разнообразные деликатесы: вакуумные упаковки с семгой, апельсины и бананы, чипсы и банки с джином-тоником, а также импортное пиво, после чего пригласил нас разделить с ним трапезу, причем был весьма настойчив в приглашении. Я сразу категорически отказалась, но он прилип как банный лист:
– Девушка, ну хоть пивка выпейте! Я отказалась, а попутчик огорчился:
– Что, неужели пиво не любите?! Пиво хорошее!
Я ответила, что не сомневаюсь в качестве пива, но не пью пиво на ночь в поезде.
Тогда армянин вытащил из портфеля бутылку «Мартеля»:
– А коньячку? Я рассмеялась:
– Спасибо, коньяк тем более не буду.
– Ну вот, – расстроился попутчик. – Вы меня, наверное, алкоголиком считаете? Честно говоря, я и сам задумываюсь, не пора ли мне лечиться.
– А вы что, по утрам похмеляетесь?
– Нет, никогда, – серьезно ответил армянин.
– Ну и не волнуйтесь, – успокоила я его. – Пока не похмеляетесь, это не алкоголизм, а просто бытовое пьянство.
– А-а, – догадался попутчик, – вы, наверное, врач-нарколог, поэтому и пить отказываетесь.
– Точно, – подтвердила я, – у вас просто глаз-алмаз.
Синцов бесстрастно наблюдал за нашим диалогом.
– Ладно, – наконец сказал он нашему попутчику. – Вы тут устраивайтесь, не будем вас стеснять, мы пока в коридорчике подышим.
Мы с Андреем вышли в коридор и встали у окна, провожая взглядами мелькающие фонари.
– Где вещдок? – спросил он.
– При мне, – показала я висящую на плече сумку.
– А ведь ты права. Я действительно купил все четыре места.
Он достал из внутреннего кармана пиджака и помахал передо мной двумя билетами на незанятые места.
– Зачем? – удивилась я.
– Хотел кое-что проверить. Убедился, что чутье меня не подвело, хотя по большому счету предпочел бы в этой ситуации оказаться дураком, – загадочно ответил Андрей.
– Подожди-ка, а каким образом у нас попутчик появился? Может, он проводнику заплатил, а тот просто видел, что у нас два свободных места?
– Сейчас выясним, – сказал Андрей и открыл дверь в купе.
Армянин шумно поглощал свою снедь в одиночестве.
– Слушай, друг, дама хочет лечь баиньки, у тебя какое место, не нижнее?
– Нет-нет, у меня верхнее, – заторопился армянин. – Пусть дама ложится,
– А у тебя точно это купе?
– Понял тебя, друг, – подмигнул ему армянин. – Жаль, но купе то самое. Тебе надо было спальный вагон покупать для тет-а-тета, на, смотри, – он протянул Андрею смятый билет.
Взяв его в руки и расправив, Андрей кивнул:
– Да, все в порядке, не обижайся. Пойдем покурим, пока дама ляжет.
Я дождалась, пока они выйдут, положила сумку с вещественным доказательством под подушку и легла, отвернувшись к стене. Мужчины долго не возвращались. Сквозь сон я слышала, как хлопнула дверь купе; улеглись они на удивление тихо.
До приезда в Москву поговорить с Андреем мне не удалось.
… Как только утром мы оказались на перроне, я выбрала момент и тихо спросила:
– Андрей, нас что, пасут?
– Очень похоже, – так же тихо ответил Андрей, не разжимая губ.
– А почему?
Синцов остановился и посмотрел на меня.
– Попробуй сама решить эту задачку на сообразительность. Раньше ведь за тобой не следили? Думаю, что тебе придется привыкать жить под колпаком.
По предложению Синцова мы поехали в ведомственную гостиницу МВД, он сказал, что хоть это и далековато, зато прямо у метро и там всегда есть места. Выйдя из вестибюля станции на улицу, я увидела высокое здание без каких-либо вывесок, куда входили и выходили в большом количестве плохо одетые мужчины с большими портфелями. Это и была милицейская гостиница. Приветливая дама-портье выдала нам гостевые карточки для заполнения и, взяв наши командировочные, привычно спросила:
– Вам один номер?
Я поразилась простоте нравов в ведомственной гостинице Министерства внутренних дел и поспешно сказала: «Нет, что вы!»
Синцов откровенно забавлялся, глядя на мое смущение. Получив ключи от двух одноместных номеров и поднимаясь в лифте на двенадцатый этаж, он заметил, что напрасно я отказалась от перспективы пожить с ним в одном номере, – по крайней мере, чувствовала бы себя в безопасности. Я извинилась за то, что не оправдала его надежд, и сказала, что не чувствую себя в безопасности, ночуя с мужчиной в одном помещении. У дверей моего номера мы расстались, чтобы привести себя в порядок, и договорились встретиться через полчаса.
На аудиенцию в Главное разведывательное управление мы попали только к трем часам, путем сложных заходов через Генеральную прокуратуру, Главную военную прокуратуру, прокуратуру Московского военного округа и Министерство обороны. Нам было велено зайти в приемную, позвонить по местному телефону и доложить, что мы прибыли; к нам выйдут.
Солнце палило нещадно, ножки мы сносили до колен, блуждая по лабиринтам московского метрополитена. На «Охотном ряду» нам пришлось пройти сквозь стену торговцев, предлагавших толпе разнообразные документы: трудовые книжки, дипломы всех существующих учебных заведений, а также инвалидские книжечки и студенческие билеты. Мы с Синцовым заинтересовались и тщательно изучили рынок: удостоверений старших офицеров ГРУ в продаже не было.