Танцы с пиратами
Шрифт:
– У нас глаза неправильные! – заявила она, когда мы напоследок остановились перед зеркалом. – Тебе нужны темно-карие, а мне – ярко-зеленые.
– Вряд ли у них найдется подходящая краска, – нервно хихикнула я.
– Никакой краски не надо! – заявила неумолимая подруга. – Я тут кое-что присмотрела…
Она уверенно открыла один из ящичков и выудила оттуда коробочку с разноцветными контактными линзами:
– Усекла?
– Ух ты!
Я с интересом рассматривала прикольные штучки. Линзы были самых разных цветов: и традиционных – голубые,
– Это чтобы альбиносов играть, – авторитетно заявила всезнайка Танюсик, показывая на красные. – А это – для мутантов! – объяснила она про оранжевые в крапинку.
– А эти? – спросила я про серебристые и золотистые.
– Для роботов!
Она выбрала мне пару темно-карих, почти черных, а для себя нашла яркие изумрудно-зеленые.
И началась новая порция мучений.
Вначале линзы никак не хотели вставляться, а потом глазам стало так больно, как будто в них насыпали песку.
– Ну его совсем, – жалобно хныкала я. – Ненавижу эти линзы! Ничего в них не вижу!
– А тебе и не надо! – садистка-подруга была непреклонна. – Главное, чтобы было видно тебя! Ты же теперь кинозвезда, вот и привыкай!
Сама Танюсик не испытывала от линз абсолютно никого дискомфорта.
– Вот теперь все тип-топ, – промурлыкала она, сверкая изумрудно-зелеными глазами. – Осталось сфоткаться – и в бой!
Следующие полчаса мы посвятили фотосессии и только после этого вышли в свет.
Свет был невероятно ярким и слепил глаза. Солнце жарило, как в раскаленной печке, влажный зной охватывал липкой простыней, из полуослепших глаз все еще текли слезы, но, несмотря ни на что, в душе расцветал праздник.
Веселье было в самом разгаре. Громыхала музыка, пестрый галдящий люд бродил по палубе, сновал между торговцами сувенирами, баром и бассейном. Детишки старательно метали серпантин, запускали воздушных змеев и прокалывали шарики, а утомленные жарой взрослые тусовались в тени, услаждая себя разнообразными напитками.
Начался маленький праздник и у двух маленьких разбойниц: парни, которых они встретили у выхода на палубу, их не узнали. Вернее, узнали, но не сразу, и мы целых два раза прошагали под ручку туда-сюда, прежде чем заинтересованность и любопытство в глазах братишек сменились узнаванием и восхищением. Сами они и не подумали переодеться, оставшись в том, в чем были – шортах и рубашках.
– Так нечестно! – возмутилась Танюсик. – Мы, как дуры, вырядились, а вы даже и не вспомнили про маскарад!
– Вспомнили. И решили изображать обычных туристов, – отшутился Миша.
Мы нашли себе тенистое местечко у бассейна и развалились в шезлонгах, потягивая коктейли и обсуждая последние события.
– Твой загар смывается или не смывается? – поинтересовался Миша, с любопытством разглядывая меня.
– Не смывается, – хихикнула я. – Я теперь навечно такая останусь.
– А что, прикольно! Тебе идет! – одобрил полурослик,
Мою руку после этого он не отпустил.
– И с глазами вы здорово придумали, – подхватил Брыкала, придвигаясь к Танюсику. – Очень стильно!
– Вот я и говорю! – Танюсик подмигнула Сене изумрудным глазом. – А то как-то не по-настоящему получается, неправдоподобно.
Одобрение парней было усилено похвалой от режиссера, который подошел к нам в сопровождении Пули.
– Мы с господином режиссером считаем, что вы очень точно уловили стиль образов, – сообщила наша руководительница и добавила: – Молодцы, девочки! Постарались за державу! Думаю, призы за лучшие костюмы были бы нашими!
Сама она изображала подружку Тарзана: леопардовое парео имитировало шкуру, распущенные волосы струились чуть ли не до колен, ярко накрашенные глаза сверкали из-под черных густых бровей.
– А она ничего, – заметил хоббит, и я с яростью вцепилась ему в руку ногтями.
– Да уж! Кто бы мог подумать! – подхватил Брыкала. – Будь она лет на десять помоложе… – После этих слов он запнулся и жалобно пискнул – Танюсик тоже не дремала.
– А мне и так сгодится! – хихикнул неугомонный Смыш, и я, окончательно рассвирепев, выдернула руку и запустила в него шлепанцем.
Однако промазала, и шлепанец угодил в появившегося рядом Камаля. Выглядели они с сестрой просто потрясающе: на Камале была белая чалма и белый балахон до пола, на Варанаси – ярко-красное сари.
Мы едва успели перекинуться парой слов, когда наступил долгожданный момент. Пересечение экватора ознаменовалось всеобщим ликованием и массовым купанием в бассейне. С веселыми криками люди сталкивали друг друга с бортиков, прыгали сами, и вскоре мы тоже очутились в воде.
Прыгнув с бортика, я сразу же ушла на дно. Линзы соскочили и утонули, и Пого-пого наконец-то прозрела. Вода вокруг кишела купальщиками, и, оттолкнувшись от дна, я рванулась вверх, ввинтившись в промежуток между телами. Поверхность была уже близко, когда на меня вдруг опустилась какая-то белая пелена, похожая на купол парашюта, рядом мелькнули чьи-то руки – на одной из них я увидела татуировку в виде черного солнца. И в следующее мгновение я оказалась спеленутой так прочно, что не могла пошевелиться. В ужасе я закричала, выпуская последний воздух, потом вдохнула – и внутрь меня рванулся поток тепловатой соленой воды…
И все кончилось.
Еще одна Спящая красавица
Когда я очнулась, вокруг было темно. Койка плавно колыхалась подо мной, и вначале показалось, что я заснула на качалке у нас на даче в Захарово и вот-вот рядом возникнут мама с папой и скажут: «Эй, лежебока! А ну-ка перебирайся в дом!»
Воспоминание о родителях выбило град слез, и я, так и не успев понять, где нахожусь, горько заплакала, задыхаясь от жалости к себе:
– Мама! Мамочка!