Танцы с Виртуэллой
Шрифт:
Энгельманну натикало, сутя по косвенным данным, лет сорок пять, но у него было изящно вылепленное лицо, покрытое тонкой свежей кожей. Шрагин не раз уже видал в Германии сомнительные лица, но физиономия господина директора скорее подошла бы девушке. И вместо рукопожатия Энгельманн поцеловался со своим замом. Тугаев ни с кем не поцеловался, а вместо этого пробуравил Лже-Тугаева злым взглядом своего единственного глаза.
— А я с герцогом и герцогиней, — похвастал Энгельманн, — они пока осматривают новинки на
— Ну, этот парень в короне к тебе просто неравнодушен.
После поцелуя Энгельманн-младший подошел к Шрагину и уже вполне стандартно протянул руку. Сильно смутившийся визитер встал из кресла и пожал некрупную, однако предельно твердую «хирургическую» руку директора Музея и распорядителя Фонда.
— Вы — господин… — начал Энгельманн.
— Тугаев, — охотно подсказал Динст. — Это господин Тугаев.
— Что за хрен? Это я — Тугаев, а не этот урод! — взревел истинный Тугаев и повторил по-немецки, ударяя себя в грудь кулаком. — Их бин эхтер Тугаев.
— Нет, я, — отважно заявил Шрагин.
Энгельманн предусмотрительно отошел на два шага от Лже-Тугаева, однако сохранял дистанцию и до Тугаева истинного.
— Их не может быть двое? — справился шеф у зама. — Ты в базе данных смотрел? В таблице поставщиков.
— Еще нет. — Динст защелкал клавишами старомодного компьютера.
— Нет, тут всего один Тугаев. Как же узнать, кто из них настоящий?
Энгельманн задумался:
— А у вас, господа, есть национальные паспорта?
— Ой, я забыл, — погрустнев, произнес подлинный Тугаев.
— И я не захватил с собой, — сказал несколько осмелевший Шрагин.
Энгельманн ненадолго нахмурил свой почти девичий лоб.
— Истинный Тугаев, наверное, должен быть мусульманином, то есть с обрезанной крайней плотью. Господа, снимите штаны.
— Да, да, да, но только при мне.
В комнате возникла шикарная дама в перьях райских птиц, на вид герцогиня.
— Мальчики, мальчики, что вы все о штанах? — пропела она. — Сегодня вы заставили меня снова поверить в жизнь после смерти. — Дайте я вас поцелую за это. Или укушу.
— Я люблю качественные укусы, а вот он, кажется, нет. — Энгельманн показал пальцем на Динста и засмеялся жеманно.
Герцогиня, напоминавшая своим богатырским ростом и плечами хорошо сложенного мужчину, сделала свое дело и удалилась.
— Ну, ты давай первый, — сказал Тугаев Шрагину.
— А почему не ты?
— Этот боится больше, — сказал Энгельманн, кивнув на настоящего Тугаева.
Шрагин перевел дух, находившийся где-то в солнечном сплетении — кажется, обошлось.
Неожиданно он заметил, что Динст просто давится от смеха. Вот он прыснул, не удержавшись, затем к нему в порыве искреннего здорового хохота присоединились Энгельманн и Тугаев.
Шрагин почувствовал неладное, но было уже поздно.
Наконец Энгельманн
— Добро пожаловать в Музей Миры Человека, господин Шрагин.
Полный абзац. Однако Шрагин заметил, что герцогиня забыла закрыть за собой дверь.
В три прыжка он преодолел расстояние до выхода, но там уже стоял Тугаев, который мгновенно оказался в нужном месте, перемахнув через стол.
У Сережи мелькнула мысль, что надо немедленно вмазать Тугаеву, и лучше не в челюсть, а в пах — ведь тот беспечно и уверенно стоит на широко расставленных ногах. Но как же — прямо в пах? Это ведь так больно. Однажды хулиган-пятиклассник ударил в пах десятиклассника Шрагина, и тот хорошо запомнил все эти неприятные ощущения… В голове привычно хороводили мысли, отражаясь одна от другой. И никакого доступа к психопрограммному интерфейсу, полный паралич.
— Ты куда, двойник? — весело поинтересовался Руслан.
— В туалет, — бесхитростно отозвался Сережа.
— Я тебя сейчас облегчу.
И врезал.
Работник умственного труда легко перелетел через кресло, неловко попытался смягчить падение плечом, но все равно въехал в ламинатный пол левой стороной затылка, после чего его сознание оказалось в темном, абсолютно непроницаемом мешке.
3
Шрагин словно выплывал из склизского тошнотворного омута. Неужели это нокаут так подействовал?
— Дурной ты, Серега.
Вот позорище-то, выключили как щенка, без сопротивления. И не какой-то звероподобный Тайсон выключил, а человек его роста и комплекции. Но словно кирпичом врезал. И почему это русские люди не дерутся как ковбои, у русских людей один дает себя бить, а другой с удовольствием это делает.
<код>
мойСлабыйХарактер = ИнтеллигентныеРодители. воспитывать(я);
ушибЛица = Противник. использовать(мойСлабыйХарактер);
</код>
И откуда эти типы знают его имя? ведь все документы остались в камере хранения на дюссельдорфском вокзале. Или все знали с самого начала?
— Дурак ты, Серый, — повторил далекий голос, словно бы стиснутый его собственной тошнотой. Или же этот голос вызывал тошноту? — Зачем полез сюда, Шрагин? Думал с кондачка и тебе отломится? Ты ж, блин, не герцог. Если уж вырвался за кордон, так тикай, куда глаза глядят, хоть в Парагвай.
Шрагин не мог пошевелить ни одной мышцей, ни одним членом, непонятно даже, как еще дышал. Чужой голос проходил к нему как сквозь вату. Взгляд постепенно фокусировался, но, в итоге, не захватил ничего, кроме потолка. Веки не закрывались и не открывались, какие-то трубочки увлажняли глаза, которые затем подсушивались потоком воздуха…